Нет розы без шипов

Раздался топот копыт, Роза почувствовала, как земля затряслась у нее под ногами. Из тумана, в сопровождении двух грумов, как сказочный принц, спешащий на помощь своей даме, вылетел Джефри. Он спрыгнул с коня со шпагой в руке, но пара оставшихся негодяев оказалась трусоватой и опрометью бросилась в туман. Джефри метнулся к Розе и нежно поднял ее на ноги. Его сердце перестало биться, когда он увидел кровь на ее щеках и губах. Вытащив из рукава носовой платок, он нежно приложил его к ее губам.

– Роза, куда вы ранены? – спросил он, страшась ответа.

– Н-никуда, кажется, – заикаясь, ответила она и умолкла, увидев окровавленный платок. – О, это кровь негодяя, не моя, – заявила она и, брезгливо скривившись, схватила платок и начала яростно оттирать язык.

– О, Роза, я должен был это предвидеть, не так ли? Слава Богу, вы не пострадали, – облегченно вздохнул Джефри, прижимая ее к себе. Затем чувство облегчения сменилось гневом, и он осторожно встряхнул ее. – Какая беспечность! О чем только вы с Милти думали? В такой туман отправиться в Сент-Джеймский парк! Я бы даже не знал, где искать вас, если бы Хэмфри случайно не услышал пару слов.

– Я сидела… э… и думала, – начала объяснять Роза, но тут тихий стон заставил их обоих обернуться.

Грумы с трудом подняли грязного лорда Филпотса на ноги, и теперь он покачивался, прижав руку к голове. Затем с вежливым «прошу прощения» он, шатаясь, обогнул коляску, где, судя по звуку, его вырвало.

– Мы во всем разберемся дома перед камином, – объявил Джефри, затем приказал грумам: – Помогите виконту сесть на мою лошадь. Я отвезу жену домой.

Джефри вскочил в коляску, дернул вожжи, и лошади помчались на Лестер-стрит, 1. Проявив удивительное самообладание, он начал допрос, лишь, когда Роза переоделась, а виконту промыли рану и перевязали голову.

– Теперь соблаговоли объясниться, – сурово обратился он к Милти, сунув ему в руку полный стакан бренди.

– Ничего особенного, Джефри. Наша Роза просто сказала, что хочет о чем-то подумать, – ответил Милти, выглядевший очень виноватым даже с белой повязкой на глазу. – И она плакала. Надеюсь, не из-за моих слов. Я просто болтал о лошадях. Знаю, что многим дамам это скучно до слез, но наша Роза такая наездница, как ты знаешь…

– Милти, пожалуйста, переходи к делу, – довольно ядовито попросил Джефри.

– Послушай, – вдруг возмутился Милти. – Ты совсем как твоя жена, черт побери! Ну, вот я и объясняю, если, конечно, ты слушаешь. Роза хотела подумать, и мы просто сидели в тумане, пока на нас не набросилась банда негодяев, и… – он восхищенно повернулся к Розе, – клянусь, Роза, вы были великолепны! Как смело вы бросились в драку! А то не сносить бы мне головы.

– О нет, Милти, – возразила Роза, глядя на него сверкающими глазами поверх чашки с чаем. – Это вы были неповторимы. Как храбро вы бросились на того мерзавца и проткнули его!

– Позвольте мне прервать эти обоюдные восхваления, – холодно сказал Джефри. – Я бы хотел подчеркнуть, что вы оба вели себя так, будто у вас ветер в голове. Я понимаю, что Роза легкомысленна и неопытна, но ты, Милти! Должен сказать, что от тебя я ожидал большего здравомыслия. Будь на твоем месте любой другой мужчина, я бы подумал, что он слишком влюблен, чтобы заметить опасность.

Милти замер, пораженный, затем задумался и, наконец, довольно жалобно спросил:

– Но ты же не думаешь так обо мне?

Джефри посмотрел на вытянувшееся лицо друга и сдался. Улыбаясь и качая головой, он покорно вздохнул и положил руку на плечо великана.

– Милти, милый друг, клянусь, что очень скоро кто-нибудь именно это и подумает, ибо не все так слепы. Спасибо тебе за то, что ты сделал. Я всегда знал, что ты человек действия, и за это я тебя уважаю.

Роза следила за друзьями без всякого умиления. Получается, Милти человек действия и достоин похвалы за храбрость, а она пустоголовая женщина, которая вела себя именно так, как и ожидается от легкомысленного создания! И в лучшем случае ее снисходительно погладят по головке? Ну, уж нет! С нее достаточно!

– Если бы я умела завидовать, я бы позавидовала мужчинам. Они так мудры и так сильны… – она мило вздохнула и, опершись локтями о стол, в показном смирении положила головку на руки, – и, если позволите, эта пустоголовая женщина, измученная приключением, удалится в свою комнату нюхать соли. Пожалуйста, простите мои женские слабости.

Она говорила с таким сарказмом, так надменно выплыла из комнаты, что мужчины не только не успели ответить, но так и остались сидеть с раскрытыми ртами.