Нет смысла без тебя

У меня нет романтических чувств к Диме, нет даже намека на это. Но… Я люблю его так, как любит своего сына мать, как любит сестра, – вот такой любовью. И я была абсолютно уверена, что, если бы он был жив, мне бы он сказал. Я думала, что он мертв, потому что если бы это было не так, я бы об этом знала. Если бы он чувствовал ко мне то же самое, он бы непременно нашел способ сообщить о себе, он бы пошел вопреки всего и вся, и я бы знала. Он бы не допустил, чтобы я переживала его смерть. А сейчас что? Сейчас я как в небытие, как будто случилось то, что случится в принципе не может, – он жив, он здоров, у него все будет хорошо. Но как в это поверить, как начать снова жить без той утраты, с которой я жила все это время?

Я зла на него за то, что он обманул мои чувства. Я была уверена, что они у нас одинаковые, что он чувствует то же самое, что и я. И при таких обстоятельствах я должна была быть с ним. Но, наверное, я не права. Не зря же все остальные не чувствуют такого, не зря у всех остальных Димин поступок вызывает уважение, пусть даже уважение принудительное. Наверное, потому, что у всех остальных жизнь не зависит от наличия или отсутствия Димы в ней, моя же была полностью посвящена ему. Возможно, мне стоит внимательнее прислушаться к себе. Возможно, стоит дать нашим отношениям еще один шанс. Я все-таки люблю его и хочу снова увидеть.

Америка. Брэдли. Дима.

Я специально не думала разделять эти условия, оно само получилось. Я даже не могу сформулировать так, чтобы мои отношения с Брэдли и моя работа с Димой были взаимосвязаны, да и незачем это. Мои отношения с Димой должны развиваться независимо от того, что у меня сложится или не сложится с Брэдли, и наоборот. Насколько это реально – вопрос второй.

А это, скорее всего, будет чрезвычайно сложно. Брэдли также работает с Димой, и мы будем вместе каждый день, а потом так же вместе возвращаться в наше с ним место, где время будет принадлежать только нам. Наверное, мы сойдем с ума. Сначала – от любви, а потом – от скуки. Мы, вероятнее всего, наскучим друг другу очень быстро, практически в первые полгода. Я буду страстно хотеть остаться наедине с собой, но у меня не получится отдохнуть от Брэдли даже на работе. Он будет везде. Ничего подобного раньше у меня не было – я никогда не жила вместе с мужчиной, тем более с мужчиной, с которым у меня не было традиционного старта, а так, сразу, совместное проживание. Собственно, совместного проживания у меня не было ни с кем, родители не в счет. Я даже с подругами не жила. Все мои бывшие интересовались только вечерними посещениями моего скромного жилища, редко кто оставался до позднего вечера, а уж «Доброе утро» я и вовсе ни с кем не встречала. Нет, вру, было разок, но это не в счет – как-то раз я осталась у парня на ночь, и утро было похоже на комедию про двух идиотов. Я стеснялась всего, начиная от запаха изо рта и заканчивая тем, что яркий солнечный свет обнажает все то, что я могу выгодно прятать вечером под платьем и аксессуарами. А он всеми силами пытался демонстрировать, что ему плевать на все это, но я видела, что не плевать. Потянувшись за поцелуем, он сильно закатывал глаза и неправдоподобно страстно целовал место паломничества миллионов кошек, нагадивших там за ночь. Долго выбирал место для шлепка по заднице, стараясь не угодить по жировым складкам, чтобы нам обоим не стало неудобно. Короче, кошмар! Я предпочитаю, чтобы меня утреннюю, совсем не свежую и не прекрасную, видела только я. Только я могу выдержать это без травмы для психики, но никак не Брэдли.

Об этом я вчера не думала. Об этом я не думала даже тогда, когда садилась в самолет. Об этом я подумала только что, пока Брэдли, положив голову на самолетную подушку, мирно посапывает. А ведь я-то не посапливаю во сне, я храплю, как носорог!

Катастрофа.

* * *

Первое, что я заметила, – его взгляд. Он больше не был затравленным. Дима, которого я помню, наверное, действительно умер. Это больше не напуганный и загнанный в угол мальчик. Это уверенный в себе мужчина, готовый погрызть любого, кто зайдет на его территорию без спроса.

Мы обнялись, но быстро отстранились. Все было странно. Рядом стоял Брэдли, с которым мы типа теперь вместе, в воздухе еще звучали отголоски моих криков про то, что Дима – эгоист и не заслуживает быть человеком, которого можно любить и уважать. Все было странно и непонятно. Поэтому наша встреча прошла прохладно.

И на сердце у меня была смута. Отчего-то в голове всплыло слово «предательство», но ведь этого не было. Комок чувств, которые я испытываю к Диме, был сложным, и разобраться с ним вот так, в два дня, просто не получится. Я должна как-то это пережить, разобраться в себе и в своих ощущениях, прежде чем снова окунусь в водоворот событий.