Нет судьбы, кроме той, что создаем мы сами (СИ)

– Жаль, что я не смогу протащить туда Импалу, – тихо сказал Кастиэль.

– Еще чего, – буркнул Дин, – там нет дорог. Хорошо, уговорил. Врата в Вайоминге – если ты не дашь им выйти, пока я буду входить. В конце концов, – Дин растянул губы в кривой ухмылке, – если отцу хватило времени бежать... до дыб должно быть не так уж далеко.

Кастиэль кивнул:

– От дыб вас с Сэмом я забрать смогу.

Дин смотрел в глаза своему единственному другу и, как обычно, не знал, что сказать.

Как обычно, Кас и не ждал слов – уже тянулся к Дину знакомым жестом.

Пальцы у него были ледяными.

У Врат было так же, как и три года назад.

Уныло.

– Ловушка восстановлена, пепелища не тронуты. Даже пыль лежит ровным слоем.

– Здесь никого не было, Дин.

– Тогда откуда же лезла эта мразь?

– С кладбища Сталл (c). Тварей там и сейчас достаточно.

Дин промолчал, на секунду сжал плечо Каса, смял знакомый тренч – и все. А что тут еще можно сделать? Сэмми бы придумал, но его нет.

Но он будет. Давно пора усвоить, только вдвоем они способны что-то изменить.

Кас приложил ладонь к шраму на плече, прямо сквозь ткань, и сказал несколько слов на енохианском. Что-то вспыхнуло, запахло озоном. А потом в ладонь Дина лег знакомый кинжал.

– На всякий случай, – сказал Кастиэль.

Они кивнули друг другу – да, действительно, все: ничто не упущено, не забыто – и Дин повернулся к Вратам.

Он не оглядывался, и знал, что Кас не смотрит ему вслед.

Незачем.

За миг до того, как Кольт вошел в замок, перед глазами Дина встала его семья – Лиза, обнимающая Бена посреди гостиной дома Бобби.

Лиза сказала: “Я подожду”. Бен не плакал. Дин не поверил им обоим.

За миг до того, как Врата распахнулись, Дин подумал, чем будет платить за эти непролитые слезы, а потом – что местечки внизу готовят не для того, чтобы за них платить.

И сделал шаг.

Luck. Runs. Out.

Crawl from the wreckage one more time

Horrific memory twists the mind

Dark, rutted, cold and hard to turn

Path of destruction, feel it burn

Still life

Incarnation

Still life

Infamy

Удача. Иссякает.

Очередной раз влачишься после краха,

Ужасающее воспоминание сводит с ума

Темный, выщербленный, холодный, с которого трудно свернуть, –

Путь разрушения. Почувствуй, как он жжет.

Еще жив.

Воплощение.

Еще жив.

Позор.

All Nightmare Long

Metallica

В девятом круге было холодно. И мокро.

Сэм вдыхал ровно, под ритм отрывков из Божественной Комедии, и старался не стучать зубами слишком громко.

– С усильем лег челом туда, где прежде были ноги, и стал по шерсти подниматься ввысь – я думал, вспять, по той же вновь дороге (d), – оказывается, он на удивление много запомнил.

Если подумать, то все логично. Раскаленная комета, которой они были, плюс ледяное озеро – равняется вода. Много холодной воды.

Наверное, скоро опять все замерзнет. Если знаменитый итальянец, конечно, не присочинил.

Но ведь в девятом круге действительно было холодно.

– Интересно, его мучили головные боли, как Чака? По идее должны были, – мысли ворочались в голове ленивыми булыжниками. Проговаривать их вслух казалось как-то легче.

– Вставай, Сэмми, вставай. Займись чем-нибудь полезным! Адама, например, поищи. Или выход.

Собственные интонации пугали. Сэм прикусил язык. Вкус крови пугал еще больше. “Страх убивает разум...” Нет, это из другой книги(e). Но все равно правда.

– Так. Ладно. Проведем ревизию. Руки-ноги, голова...

Результаты ревизии оказались так себе. Руки есть – скрюченные, вцепившиеся в неровности почвы, но есть. Насчет ног определенности было меньше. Голова кружилась. Глаза видели, но разобраться в происходящем не помогали.

Вроде бы он лежал посреди какой-то равнины, на подтаявшем льду озера – того самого, из видений безумного итальянца или просто из передач Дискавери о северных реках. Вон то, невнятно мерцающее впереди и чуть слева, могло быть торосом. Или обрывом. Уверенности не было никакой.

Сэм прикрыл глаза – проблемы стоило решать по мере поступления.

Итак, он лежит, сжавшись в болезненный комок, в холодной луже. Не слишком удобно и уж точно неполезно для здоровья.

Сэм попытаться ощупать ноги. Получилось, хотя правая рука наотрез отказывалась отпускать камень, в который она вцепилась. Но ноги, по крайней мере, были на месте, вроде бы даже не сломанные.

– А раз на месте, то ты можешь встать. Вставай, сучонок ленивый, вставай!

Встать не удалось. Только выпрямиться – медленно, не отрывая ладоней от земли. Сэм повертел одной стопой, потом второй. Нет, кости точно целы. А вот земля тут, похоже, притягивает. Не оторваться от нее.

Сэм открыл глаза, чтобы рассмотреть собственные строптивые конечности, – и похолодел.

Под ногами зияла пропасть. Не впереди – а именно под.

Под пятками.

Позади.

Внизу.

Сэм вцепился в скользкий, влажный лед, как клещ.

Мир сделал четверть оборота вокруг своей оси, встряхнулся, как щенок, и встал на новое место. Сэм Винчестер висел на стене прорубленного во льду колодца, каким-то чудом не съезжая вниз. Его спасло нечто вроде уступа, на котором, если бы не вода, можно было бы устроиться с комфортом, даже сидя. Во всяком случае, Сэм сумел выпрямить ноги и посмотреть вниз, не свалившись.