Нет жалости во мне

Прежде чем уйти, Касатон связался с начальником своей охраны и велел подогнать к палате еще двух телохранителей – для себя. Значит, боится. Значит, поверил в Игорька...

Глава 23

Посеребренные сосны опустили, подобрали под себя ветви-лапы – как будто пытались обнять ими свои промерзшие стволы, согреться. Небо чистое, без единого облачка, солнце яркое, но тепла от него никакого. Мороз такой, что и Снегурка околеть могла.

Алик, казалось, превратился в ледяное изваяние. Застывший взгляд, бледное, непроницаемое лицо. Но при этом ему совсем не было холодно, хотя его и потряхивало изнутри. Его терзал страх за свою жизнь, и только усилием воли он удерживал хорошую мину.

Сашку же трясло и от холода, и от предсмертного ужаса. Ей бы запахнуть норковую шубу, но, похоже, она даже не понимала, что это может хоть как-то ее согреть. Страх, кажется, парализовал ее сознание.

– Ты знала про Игорька? – сухо спросил Касатон.

Он тоже мерз на морозе и, похоже, был не прочь выбраться из этого ледяного леса. Поэтому его вопрос прозвучал как предвестник скорого приговора. Впрочем, все к этому и шло. Или Сашка останется здесь, или Алик. Был еще и третий вариант – они могли вместе превратиться в февральские подснежники, но Алика это не устраивало. Он должен был спасти свою жизнь, и для этого готов был пожертвовать хоть Сашкой, хоть кем угодно.

– Ну, сколько раз тебе говорить, что знала! – простонала она. – Ты же видишь, я не вру! Что было, то и сказала!

– Алик говорит, что это ты навела на него Игорька.

– Алик ошибается... Алик, скажи, что это не так!

– Но это так.

Алик отказал ей в пощаде. Хотя и сомневался в том, что Сашка напрямую навела на него Игорька. Сомневался, но не признавался в этом. Внешне он был сама категоричность.

– Ты хотела, чтобы Игорек убил меня? – жестко спросил Касатон.

– Ну что ты такое говоришь!

Сашка с воем схватилась за голову, обессиленно села на снег.

– Ты что думаешь? – пронзительно глянул на Алика вор.

– Я не думаю, я уверен. Я мог помешать Игорьку. А это помешало бы ей избавиться от вас...

– Алик, ну что ты такое говоришь! – в ужасе посмотрела на него Сашка. – Это же неправда!

– Я не знаю, кто из вас врет, – нехорошо улыбнулся вор. – Но сейчас мы все выясним.

Он повел головой в сторону своего телохранителя, и тот протянул ему пистолет.

– Первое слово предоставим даме.

Касатон взял оружие, рукояткой подал его Сашке. Кивком головы показал на Алика:

– Если он врет, пристрели его.

– Но я не могу! – в ужасе замахала руками она.

– Значит, ты врешь.

Касатон поймал ее за руку, вложил в нее пистолет:

– Это твой последний шанс. Убьешь его – значит, твоя правда. Нет – значит, ты предала меня. Если предала, останешься в этом снегу...

– Но я не предавала!

– Тогда докажи. А докажешь, будешь жить.

Наконец до Сашки дошло, что жизнь ее заключена в этом пистолете, как Кощеева игла в яйце. Сотрясаясь всем телом, как в горячечной лихорадке, она поднялась на ноги, дрожащими руками направила ствол на Алика.

Ему было страшно. Но не очень. Глядя на Сашку, он понимал, что у нее не хватит духу спустить курок.

Она зажмурилась, отвернув голову от пистолета, даже попыталась нажать на спусковой крючок, но все закончилось тем, что оружие вывалилось из ее рук.

– Не могу!

Сашка присела на корточки, обхватив голову руками.

– Значит, предала, – заключил Касатон и, глянув на Алика, глазами показал на упавший пистолет. – Теперь ты оправдывайся.

– Не в чем мне оправдываться. Я правду говорю и никого не предавал...

Алик поднял пистолет. Импортная железка – многозарядная «беретта», похоже, она уже побывала в употреблении. Из такой пушки в упор не промажешь.

Касатон жестом показал ему на Сашку:

– Тогда убей предателя.

Иногда Алику казалось, что смерть вовсе не страшна. Но сейчас он так не думал. Он очень хотел жить. И готов был пристрелить любого – что Касатона с его охраной, что Сашку.

Но шансов одолеть вора у него было ничтожно мало. Другое дело – Сашка.

– Как скажете, Илья Викторович.

Он исполнял волю своего босса. Так ему хотелось думать. Но при этом он прекрасно понимал, что фактически подставил Сашку. Как знал, что ее смерть будет на его совести. Но тем не менее он наставил на нее пистолет.

– Ну! – поторопил его Касатон.

Алик кивнул и придавил спусковой крючок. Еще совсем маленькое усилие, и боек пробьет капсюль – со всем оттуда убивающим.

Но это маленькое усилие далось ему большой ценой. За какой-то миг перед глазами пронеслась целая жизнь. Влюбленный Валек, их с Игорьком драка из-за Сашки. Давно это было, но как будто сейчас. Как мучился Алик, когда переспал с Сашкой, предав тем самым своего друга. Как мстил за его смерть. Стрельба в подъезде, гонка за Игорьком, тюремное заключение...