Нет жизни никакой

— Я не покойник! — заплакал, лязгая цепью, сидящий на корточках худощавый хлыщ в перепачканном белом костюме. — Я передовик психоделического фронта и ветеран наркотических иллюзий! Я не покойник, я генеральный продюсер и оригинальный человек.

— Фу! — строго прикрикнул на хлыща К-ка-а. — Сидеть! Команды «голос» не было. Неотесанный еще домашний питомец, — пояснил дежурный полуцутик ифритам. — Мне его только недавно подарили. Одни хорошие товарищи.

— Я не домашний питомец! — взвыл хлыщ. — Я представитель прогрессивной прослойки общества! У меня у самого домашний питомец есть. Королевский карликовый пудель. Зовут — Коитус… Уважаемые галлюцинации! — взмолился хлыщ, поднявшись на ноги и снова пав на колени. — Дорогие галлюцинации! — заломил он руки, поочередно обращаясь к каждому из присутствующих. — Прекрасная рогатая галлюцинация, прекрасная усатая здоровенная галлюцинация, прекрасные двухголовые галлюцинации, отправьте меня, пожалуйста, домой! Я больше никогда-никогда не буду глотать таблетки и курить траву. Я даже пиво пить не буду… Ну пожалуйста…

— Фу! — снова прикрикнул на него К-ка-а. — Сидеть! Неотесанный, — повторил дежурный полуцутик, — но поддается тренировке.

Хлыщ горько рыдал, закрыв лицо руками.

— Н-да, — проговорил Изя, когда троица миновала КПП. — Как плохо, оказывается, быть человеческим покойником.

— Себастиан?

— Да потому что хлопотно, — пояснил свою мысль Изя. — Того и гляди превратят в коней, гномиков… А то и на цепь посадят…

— Себастиан, — вздохнул Себастиан, как обычно, соглашаясь со своим взводным.

— Что это, интересно, происходит? — пробормотал полуцутик.

— Ты ко мне обращаешься? — осведомился Никита. — Не знаю. Понятия не имею…

Трехэтажное восточное строение возвышалось на пятачке, куда выходили четыре улицы — с четырех разных сторон света. С четырех разных сторон света на пятачок стягивались четыре разных отряда.

— Повстанцы! — выдохнул Никита. — Вот так здорово!

— Вот так здорово! — растерянно проговорил полуцутик. — Надо же в какой момент попали в колонию… Всегда нам так не везет. Теперь мотать надо, пока нам кости не переломали…

— Ты же говорил, что колонисты не способны на решительные действия? — напомнил Никита.

— Значит, среди них объявился настоящий герой, — сказал Г-гы-ы.

— И кто из них настоящий герой? — спросил Никита.

На этот вопрос Г-гы-ы ничего не ответил. А между тем события на пятачке, где случайно находились и Никита с полуцутиком, разворачивались нешуточные. Отряд с север-

ной стороны, первым вломившийся к правительственному зданию колонии, был самый многочисленный. Во главе его верхом на пулемете «максим» мчался печально известный своей свирепостью не только всей колонии, но и всей Цепочке Загробных Миров Покатигорошек.

— Крови! — орал Покатигорошек. — Крови!

С южной стороны доносилось развеселое ржание и богатырский посвист. Это командир второго отряда Илья Муромец, оседлавший кентавра Борисоглебского, вел своих ребят на штурм. С восточной стороны бодрым аллюром продвигались вооруженные огнестрельным оружием стрелки во главе с Арнольдом, который, только оказавшись на пятачке, сразу же вскинул свое помповое ружье на изготовку и серией точных выстрелов вышиб все стекла в окнах резиденции участкового Эдуарда Гаврилыча. Четвертый отряд, вступивший под стены правительственного здания последним, оказался небольшим, однако состоял из таких отъявленных головорезов, что при первом же взгляде становилось ясно — если кого и следует опасаться из всей разношерстной толпы взбунтовавшихся героев, так это именно четвертого отряда. Близнец Арнольда Конан-варвар с двуручным мечом, Бармалей, Аттила, вооруженный громадным заржавленным топором, Соколиный Глаз, испускающий яростные боевые вопли и размахивающий парой томагавков, Змеиный Клык, Виннету — друг индейцев, Харка — сын вождя, братья Блюз, Дарт Вейдер, несколько Майков Тайсонов, капитан Крюк — и впереди всех пухлый селезень в развевающемся черном плаще.

— Товарищи! — крикнул селезень. — Вот мы и у цели. Разнесем по кирпичикам здание жестокой эксплуатации! Уничтожим всех подчистую! А потом разоблачим! Ура!

— Ура-а-а! — многоголосо поддержала своего предводителя толпа бунтовщиков. — Ура-а-а!

— Этот кретин с клювом — явно тут самый главный, — затравленно озираясь по сторонам, поделился своими наблюдениями полуцутик. — Знаешь, Никита, я думаю, что самое время делать ноги… Хорошо, что мы генератор успели запрятать. С такой неповоротливой дрыной, как наш генератор, ни за что сквозь эту толпу не пробиться…

— Да и без генератора тут хрен протолкнешься, — сообщил Никита. — Здание окружено плотным кольцом. Ну и народу… Когда мы с батькой Махно переворот в Первом Загробном делали, у нас вдесятеро меньше людей было… И потом — здесь все движутся к этому клятому правительственному зданию, а если мы против целенаправленного общественного движения пойдем, нас просто не поймут. Раздавят, проще говоря. Тебе это надо?

— Не надо, — признался полуцутик. — Поэтому я полетел.

— Куда? — изумился Никита.

— Подальше отсюда.

— Почему?