Нет звёзд за терниями (СИ)

— Угу, — кивнула Кори, не размыкая губ. И добавила:

— Посмотрим, что ты запоёшь, когда приглядишься ближе. Так кто, говоришь, у тебя угодил на Свалку?

— Я ничего тебе не говорил, — мрачно ответил Симен. — Просто хочу, чтобы больше никто не пострадал. Так где их найти, знаете?

— Вечером условились в доме одном встретиться, — ответил Гундольф. — Загляну к своим, а потом туда. Хочешь, с нами иди — не знаю только, будет кто тебя слушать или нет.

— Пойду, — кивнул бородач. — Хоть попробую. Идём, чего сидеть?

Они спустились вдвоём, прихватив пустые вёдра — Кори попросила ненадолго оставить её одну. Внизу за столом скулил Бамбер, прижимая к глазу мокрую тряпицу. Подле стояли трое, слушали жалобы учётчика, но по лицам не сказать, чтоб очень уж сочувствовали.

— Вот, поглядите, — вытянул Бамбер толстый палец. — Идут, голубчики. Работу бросили, у источника никого! Вы думаете, с рук сойдёт? Всё доложу госпоже!

— У Раздолья теперь есть беды страшнее, чем источник, — прервал его Гундольф. — Тащи припасы, да побольше.

— Припасы! — взвизгнул толстяк, роняя руку с тряпкой на стол. Под глазом наливался уже синяк. — Кому это — припасы? Руки распускают, воду переводят без счёта, на работу плюют, а я им ещё должен?..

— Да откуда припасы-то? — обратился один из тех, что стояли у стола, к своему соседу. — Ужин ведь был, кто не успел, тот не успел.

Он говорил вполголоса, но с явным умыслом, чтобы слышно было и Гундольфу.

— А вот оттуда, — указал Гундольф на каморку. — Это у вас на столе, может, недостаёт рыбы и сыра, а там всё есть.

— Да что ты врёшь, что врёшь! — завопил учётчик, подскакивая. — А вы что уши развесили, олухи? Дела нет, что ли?

— Так Зелёный день, — развёл руками один из работяг.

— Так бегите к источнику! Не слышали разве, без присмотра остался! Зелёный день у них, отговорки вечно. Проваливайте, ну, живо!

И всё-таки ему пришлось отпирать каморку под чужими взглядами и совать припасы в мешок, торопясь и роняя. Яблоки весело заскакали по полу, раскатились по углам. Одно гулко стукнуло о бочку, полную воды — здесь всегда хранился запас. Гундольф стиснул зубы, опять припомнив, как в первые дни ему совали остатки из общего бака, ржавую муть.

— Дай сюда, — потянул он мешок. — Сам соберу, не то ты всё по полу изваляешь.

— А любопытно тут, — присвистнул работяга за его спиной. — Гляди, друг Мартин, видишь лампу? Я на такую вкалывал как проклятый, очень уж хотелось, а её из комнаты спёрли через пару дней. Сам виноват, сказали, дверь не запер — только я ж помню, что запирал, да и ребята к себе пустили, никто не отказал, ни у кого лампы не сыскалось.

— Хочешь лампу? — сердито сказал учётчик из дальнего угла. — Так бери, кровопийца, и уходи уже!

— Да нет, я не к тому, — задумчиво ответил работяга, снимая механизм с полки и вертя в руках. — Я вот ножки подкрутил сам, хотел, чтобы ниже стояла. Свет такой уютный. И надо же, у этой лампы тоже кто-то каждую ножку загнул кольцом. Я если возьму у себя обрезок трубы, которым работал, не удивлюсь, если он точнёхонько сюда войдёт.

— Да мне откуда знать, как это вышло! — заверещал Бамбер. — Что мне прислали, то и стоит на полках! Лучше следил бы за своей поганой лампой, а не честных людей винил!

Так они и ушли, оставив Бамбера объясняться. Гундольф торопился, поскольку чуял, что следом спросят и его, как знающего слишком много, и был рад увидеть, что Кори уже внизу.

Она опять перемотала грудь, чтобы походить на парня, вот для чего задерживалась. И не всё ли равно уже, кем её считают? Надеется, может, когда всё уляжется, остаться тут жить, работать дальше? Что ж, её дело.

Они шли закатными переулками, завернув сперва к источнику, чтобы наполнить вёдра. Здесь по-прежнему никого не было, и вода ещё не полилась через край высоких ёмкостей, а всё-таки Симен, крякнув, подкатил новую бочку.

— Хоть на время поможет, а там, глядишь, кто и подойдёт, — пояснил он виновато. — Давай заменим. Пусть там что с городом, а воду терять негоже.

Гундольф согласился и помог. Времени это заняло немного.

Солнце уже едва удерживалось, цепляясь за крыши домов, зажигало окна верхних этажей, горело в стёклах купола над головой. Вот-вот последние лучи соскользнут с труб, и город ненадолго останется серым и прозрачным, а затем его накроет ночь.

Даже приятно было идти вот так, по пустынным тихим улицам. Казалось, все заботы остались далеко, не здесь. Обезлюдевший город будто виделся во сне, мирном и бестревожном.

— Ты вот скажи, — прошептал Гундольф, склоняя голову влево, где шла Кори, — что, правда довелось грузы по ночам таскать? Тебя-то как угораздило в это встрять?

— Не твоё дело, — сердито прошептала она в ответ.

— Это с рукой-то твоей…

— Умолкни!

Симен, заметив их перешёптывания, пошёл вперёд. Спросил только, по этой улице до конца или сворачивать в переулок? Гундольф сказал, повернуть к заброшенному кварталу.

— Так что? — спросил он опять, когда между ними и Сименом легло расстояние в пару десятков шагов.

— Зачем тебе это знать? — фыркнула Кори и, подняв плечи, отступила на шаг, но Гундольф не отставал.