Нет звёздной болезни

Наверное, я бы и лежала так сутками, если только не занятия, которые приходилось посещать каждый божий день, хотя никакого желания это делать не оставалось. Стас и Светка в мой день рождения пришли на учёбу в костюме и платье, при этом парочка пыталась меня приободрить и развеселить, постоянно повторяя: «Ну, улыбнись же, маленькая бука!». Иногда им даже удавалось выдавить из меня улыбку, но лишь пару раз, и то когда Железнова чуть не вписалась в уборщицу, а потом практически сразу в гардеробщицу. Даже Морозов захохотал, видя ошарашенные лица своей суженой и работницы нашего корпуса.

— Ой, хватит тебе, — огрызнулась слегка обиженная Светка и сложила руки на груди. Перемена подходила к концу, мне уже нужно было идти в кабинет. — В общем, Алиса, с Днём Рождения! Мы вечером придём с подарком, поэтому жди!

Парочка убежала в соседний кабинет, откуда уже через полминуты ловко вынырнул Стас и скрылся среди множества других студентов. Я побрела к аудитории, ведь занятие вот-вот должно было начаться. Английский не будет ждать, как и Елена Валерьевна. Около двери стоял Славка с перекошенным от злости и раздражения лицом, уставившись на меня и не отводя взгляд. Парень сегодня был сам не свой: специально несколько раз проходил мимо меня и толкал, якобы «случайно», а сам скалился и ехидно улыбался; когда Гарик начал приставать к Альбине с расспросами о том, силиконовые у неё имплантаты в груди или нет, он вдруг оскалился и сказал, что «Соколова вообще со звездой спала ради денег — и ничего»4; на одной из пар вообще подсказал преподавателю, что некоторые личности занимаются посторонними делами как раз в тот момент, когда я искала новости по братьям Макаровым.

— Осторожнее, — рявкнул Слава, когда я пыталась пройти в кабинет, а он вдруг в последний момент решил сделать то же самое, поэтому ринулся в проём и сильно толкнул, я даже ударилась плечом в косяк и наверняка заработала себе синяк.

— Это ты осторожнее, — вскочил из-за стола Гарик, подбежал к нам, оттолкнул своей ручищей Борова и глянул на него исподлобья, недобро сверкая глазами. — Отстань от Алисы, пока не схлопотал.

В аудитории стояла небывалая тишина, даже на контрольных и проверочных у самых строгих преподавателей такого не случалось, а тут совсем ни звука. Абсолютно. Пятнадцать пар любопытных глаз уставились на нас с нескрываемым любопытством. Никто не решался говорить что-либо. Славка, скинув руку Гарика со плеча, деловито прошёл к своему месту, сел принялся изучать содержимое раскрытой тетради. Ладе Альбина раскрыла рот от удивления и попутно точила ноготки.

— Ну, чего вы уставились? — бессильно всплеснула руками и отправилась к своему столу. В коридоре уже раздавался звон каблучков Елены Валерьевны, поэтому все успокоились и ждали.

Как и обычно, английский прошёл мимо меня. Где-то совсем рядом, но всё равно, как ни старайся, не смог задеть даже словом, сколько бы преподаватель не кричала и не пыталась на меня давить. Остальные, притихшие и словно в воду опущенные, прятали глаза и делали вид, что не слышат истерики «англичанки», разносившей меня в пух и прах.

— Ты хоть знаешь, как будет дверь по-английски? — уперла руки в бока она и хитро смотрела.

— Нет, — пожала плечами я и продолжила смотреть в окно.

— Вот и прекрасно, — кивнула головой Елена Валерьевна и под громкое цоканье удалилась к своему законному столу. — На зачете я спрошу с тебя больше, чем с остальных.

Послышался тихий вздох — Гарик что-то старательно писал на вырванном листе в клетку, выводил каждую букву.

— А что, собственно, изменилось?

Женщина поправила ворот рубашки и потёрла двумя пальцами серьгу-жемчужину.

— Что ты имеешь в виду, Соколова?

Была не была. Терять уже нечего.

— Все в этой аудитории прекрасно знают, что вы просто ненавидите мою мать и хотите ей отомстить за давние разборки. Поэтому постоянно давите на меня, стараетесь свести счеты с маман посредством ребёнка. И всем давно было известно, что вы завалите меня на зачёте. Я, конечно, могу потребовать замены преподавателя, обращусь лично к ректору и переговорю с ним. Оно вам надо? Отрицательная репутация как никак.

Елена Валерьевна вскочила со стула и уставилась в одну точку, жадно хватая ртом воздух. Она была похожа на испуганное животное, загнанное ужасными охотниками в угол.

— Я не говорю, — продолжила спокойно, — что меня нужно любить, холить, лелеять и всячески заботиться, рисовать отметки «отлично» в зачетной книжке. Совсем нет. Но было бы хорошо, если бы вы стали относиться ко мне, как к простому человеку.

— Соколова, — угрожающе прошипела преподавательница, — если не замолчишь сейчас же, то…

— Неужели пойду к ректору? — деланно изумилась и улыбнулась. О наших семейных проблемах никто не знал, поэтому можно было использовать маму как козырь. — Да хоть сейчас с жалобой на преподавателя и просьбой его заменить. Как вам такой расклад?