НеТемный 3

Признаюсь, тогда я поднимался по ступеням силы, отдав всего себя служению Тьме, и каждая победа приносила мне удовольствие. Открывая страницы, на которых ещё не засохла кровь светоносцев, я жадно вчитывался в витиеватые строки, желая узнать, как свергнуть Отца-Небо в бездну… кхм… к нашей повелительнице Бездне.

Мы, Тёмные Жрецы, с некоторым удивлением узнали, какой именно секрет пытались так сохранить Адепты Света. Как оказалось, способность нырять в стихию светлого божества была ими практически утеряна…

И если мы погружались во Тьму ежедневно, то у Ордена посещение блистательного Света являлось высшей наградой за долгие годы молитв и медитаций. Причём в последнее время этим не могли похвастаться даже их высшие жрицы.

К тому моменту, когда мы атаковали последнюю сохранившуюся Обитель, Орден полностью утратил эту способность.

А ведь раньше, говорят, величайшие Паладины Ордена ныряли в Свет ещё чаще, чем мы, Тёмные Жрецы, во Тьму. И их способности позволяли легко убивать служителей Тьмы.

Я вспомнил Верховную Светлую Жрицу, свою дочь, и поджал губы от непривычного чувства вины. Наверное, она всю свою жизнь положила на то, чтоб хотя бы краешком глаза увидеть этот самый Свет.

Мою проснувшуюся варварскую совесть успокаивала одна вещь. Едва заметная ересь, которую служители Тьмы подсадили в веру светоносцев, появилась задолго до того, как я стал Тёмным Жрецом.

Это был коварнейший и в то же время величайший план — возвести служение добру в безумный абсолют. И Орден Света погубила ересь, которая любое насилие назвала страшнейшим грехом.

Проиграв в древности в жестокой войне, где паладины разбили нас, Служители Тьмы надолго залегли на дно, практически исчезнув, и Орден Света расслабился.

После поражения Бездна приняла решение действовать по-другому…

Это была долгая работа, отдельные слова в светлых трактатах меняли и добавляли не одно столетие. Появлялись нужные пророки, которые являли народу новое слово Отца-Неба, и служители Тьмы тайно делали всё, чтобы о пророках услышало как можно больше людей. Даже помогали им творить чудеса, а иногда умирать мученической смертью.

Строки из светлых трактатов неожиданно всплыли сами собой в моей памяти:

«Если враг ломает твою дверь, открой ему, чтобы он не оставил заноз на пальцах своих…»

«Все мы едины под Небом, мы — кровь этого мира. И нет большего греха, чем причинить боль ближнему своему…»

«Легко простить врага, когда он тебя убил, ведь Небо уже приняло тебя в свои объятия. Но ещё важнее простить врага до того, как его клинок вошёл в твою бренную плоть…»

Так даже защита собственной жизни стала считаться грехом. И паладинов, которые своими потом и кровью защищали Орден, со временем перестали слушать.

Да, понадобилось не одно поколение светлых, выросшее в безопасности. Силы Тьмы уже давно не появлялись, а если и возникали где-нибудь, то чудесным образом безо всякого боя принимали веру светоносцев. И всё опять же благодаря новым пророкам.

Память о страшных временах постепенно стиралась, превращаясь в сказки. А потом вообще превратилась в назидание потомкам, что бывает, если Орден грешит и вершит насилие.

Никто уже не обвинял Силы Тьмы. Их же давно нет… Но паладины, которые с трудом принимали изменения, ещё оставались.

«Не было бы паладинов, не было бы и войны». Такая простая мысль уже не казалась глупой, и привела к окончательному изгнанию из Ордена самых главных его защитников.

Силы Тьмы ждали этого не одну сотню лет. И дождались…

Бездна приписывает себе эту идею, но ходили слухи, что на самом деле гений, который придумал сделать Орден Света таким безропотным и кротким — один из первых, ушедших во Тьму.

Впрочем, что-то я отвлёкся. Но, быть может, исчадие Тьмы, вдруг получившее способность нырять в Свет — не такая уж и ересь?

* * *

Ефим уже отплыл, когда я взошёл на длинный пирс в огромной пещере.

Чтобы выйти в море, небольшому кораблю нужно было пройти под сводами длинного природного тоннеля. Причём в некоторых местах с потолка свисали длинные острые наросты, и мачта корабля проплывала в опасной от них близости. Из воды вдоль стен прохода тоже торчали рифы, так что штурман, ведущий судно, явно был талантливым.

Кутень, который сорвался следом за кораблём, показал мне, что за штурвалом стоит сам Ефим. Он обернулся, бросая взгляд на пещеру и на маяк, стоящий где-то сверху над нами. Старший маг щурился от яркого солнца, но на бледном лице Тёмного Жреца блуждала улыбка.

Какое везение. Попутный ветер сразу подхватил паруса, магу даже не нужно тратить свои силы. Стрибор явно благоволит ему.

Я приказал Кутеню не приближаться к Жрецу. Не уверен, что Ефим заметит цербера, слабоват он для этого, но наверняка Тёмный Жрец при побеге навесил на себя или на корабль заклинания с помощью артефактов. А значит, Кутень мог просто натолкнуться на ловушку.

Ефим уже обречён, хоть и не знает этого…

Я усмехнулся, провожая взглядом силуэт корабля, который начал поворачиваться боком.

Меня всё-таки кольнуло выражение лица Ефима, будто он что-то ещё задумал, какой-то последний аккорд. Что, выдаст залп из пушек прямо в пещеру?