НеТемный 5

Поэтому я знал, что в ближайшее время мне надо будет избавиться от этих идиотов… Но пока они были полезными, они ещё могли мне послужить.

Вдыхая запах жареных мяса с овощами, я пока не притрагивался к блюду, а лишь откинулся затылком на высокую спинку трона. Этому телу требовалось тренировать выдержку, несмотря на природную горячую натуру.

— Вели… великий господин… — служанка, вполне миловидная, на подгибающихся от страха ногах встала рядом, держа в руках бутылку, — Какое вино вы предпочитаете? Могу предложить вам любимое нашего… нашего…

Она не смогла выговорить «бывшего хозяина». Рядом с моим каменным троном сыто оскалился Кутень, отчего служанка зажмурилась и побледнела.

Мои пальцы погрузились в кромешную шерсть цербера, нагреваясь от контакта с Тьмой. Так вот как себя чувствовал Первый Жрец, лаская цербера у своего трона? Ну да, есть в этом удовольствие — единение с первозданной силой…

Смердящий свет! Мне с трудом удавалось держать себя в руках, чтобы по привычке не объять весь зал Тёмной Аурой. Я остро чувствовал, что Бездна рядом… Её холодное дыхание обдувало мою шею, а её молчание резонировало с моей напряжённой душой.

Это была та самая причина, по которой я ещё не притронулся к блюдам. Слишком многое тут было похоже на жизнь Десятого… Вот так, молча дождавшись своего часа, Бездна начала новый виток соблазнения. Она ещё ни сказала ни слова, но я уже чуял, что это будет самая мощная попытка.

Легко сопротивляться, когда в мозгу льётся слащавый голос Бездны. Когда она обещает, приводит доводы, лжёт и льстит… Я её ненавижу, и природная варварская ярость мне в этом помогает.

Но сегодня она будет молчать. Сегодня я буду сражаться сам с собой, и как бывший Тёмный Жрец, я знал, насколько это трудно…

А всего-то и надо было на короткий миг превратить меня во Всеволода Десятого. Усадить на трон перед последователями, угостить яствами, швырнуть на колени строптивцев… Заставить почувствовать, что всего один маленький, крохотный шаг — и сила Десятого снова моя.

Наверняка Кутень уже достаточно силён, чтобы достать и спрятанную во Тьме силу Второго Жреца…

Я тряхнул головой, отгоняя наваждение. Сожри меня Бездна… кхм… Бездна? Нет, Отец-Небо… Расщелину мне в душу!

Стиснув кулаки на мраморных подлокотниках, я снова обвёл тяжёлым взглядом зал. Чтобы успокоить зуд в чакрах и не думать о Тёмной Ауре, я стал применять Воздушную Ауру, заодно тренируясь и стараясь придать ей свечение, как у Анфима.

Ещё меня отвлекало весёлое воспоминание, как нас встретил Виол. Его вырвали из подземелья, даже забыв снять кандалы. Посадили на притащенное откуда-то кресло, куда кто-то наспех наколотил какие-то золотые украшения… Накинули на Виола ворох золотых и серебряных мантий.

Так он и встретил нас, сидя посреди двора на троне с красной рожей. А вокруг него целый отряд предателей, кинувшихся на землю и распевающих дифирамбы в честь «величайшего бросса Малуша».

Сказать, что бард, который уже приготовился в темнице встретиться со своим Маюном, удивился — это малость приуменьшить. Но, как потом выразился Виол, в маюновых сказках видел он такие шутки.

— Ох, Мавша, песнь сердца моего… охлади меня своими соками! Ух, как жжётся!

Уж не знаю, чем таким намазали барда эти идиоты, но пристали румяна отлично. Кстати, запах мази показался мне знакомым.

— Не понимаю, о чём ты, Виол, — задумчиво сказал я, стараясь отогнать грёзы о былом величии, — Вы с Феокритом запретили мне покидать пределы его имения, и меня здесь быть не должно.

— Громада, так это всё простая обида? То есть, сам Хма… кхм… сам северный бросский воин просто обиделся, да? — бард шумно выдохнул, — А я ведь только придумал песнь про варвара, спасающего царского сы… то есть, спасающего наш бренный мир. Но вот обида твоя туда никак не лезет, такая песня испорчена!

Судя по тому, как развязался язык у барда, не особо-то он и пострадал.

— Просто признайся, что хотел спасти Креону лично, — буркнул я и подвинул золотой фужер, где в серебряной оправе сияли магические камни, к служанке, — Плесни, чего ты там принесла.

Судорожно сглотнув, она исполнила приказ.

Вино пахло прекрасно, и никакого яда я не чуял. На всякий случай дав понюхать его и Кутеню, я сделал глоток, чтобы оценить вкус хозяина. Да, вино отменное…

Я — Малуш. Я уже не Всеволод… Главное, помнить об этом.

— Кожа горит! — бард всё пытался вызвать у меня чувство вины, — Ну. варвар, я тебе припомню… Чтоб тебе рай без сияновых прелестей достался!

— А что за прелести? — наивно спросил Лука, подкармливающий со стола урчащего Бам-бама.

Мы только улыбнулись, и Виол небрежно отмахнулся:

— Дыньки… ну… дыня запечённая!

— Ааа, — мальчишка счастливо улыбнулся, — Я вспомнил! Я ел такую у нас в Солебреге.

— И всё же, громада, я так даже ни одну песню спеть не смогу…

— Благодари своего Маюна, что тебе не поломали руки и не вырвали язык. Обычно я так делал, если брал в плен барда.

Я решил не упоминать, что вообще считал до этого бардовскую магию больше шарлатанством… Всё же Виол в своё время меня удивил.