Нетипичный атом общества

Она с опасливой неохотой двинулась за парнем и, сделав три шага, съехала по скользкому илу, сбив с ног Василия. Попытка вскочить на ноги ни к чему не привела – под платье набилось с полцентнера грязи. Невольный виновник происшествия, сам весь перепачканный от ног до ушей, с трудом помог подняться девушке и под хохот и советы окружающих зрителей, принялся трясти платье и выдавливать из-под него ил…

Двадцать минут спустя, нечуткая, беспардонная тётка окатывала племянницу ледяной водой из шланга, не обращая внимания на её визги.

Через три дня заболевшую Таню увезли в Москву родители. Василий снова взял в руки рабочий инструмент – кнут и до осени отправился с братом чабанить…

К первому сентября в семье Котелкиных насчитывалось два ученика и один студент. Шустроватый Юрка пошел в первый класс. Одноглазый отец семейства, разрывался в поисках лучшей доли между леспромхозом и подсобным хозяйством при дурдоме. Везде были свои преимущества, и Иван никак не мог выбрать, где они весомее. И, если остальная деревня была заинтересована дармовой капустой подсобного хозяйства, то в сыром огороде Котелкиных, особенно в нижней его части, её урожаи были не просто хороши, а превосходны.

До зимы, серьёзных деревенских событий почти не произошло. Соседки Вера и Света, живущие в центре барака, по-быстрому сходили замуж, месяца на полтора-два, да ещё случился казус с вечно пьяным руководителем похоронной команды инвалидов Полежаевым.

У психоневрологического интерната имелось своё кладбище, лошадь с похоронными дрогами летом и санями зимой. Четверо невозмутимых больных, спокойно и равнодушно выполняли ритуальные, скорее не услуги, а обязанности. Гробы изготовляли под одно лекало, для быстроты сколачивания. И вот, однажды, когда покойник оказался бывшим психом более чем двухметрового роста, Полежаев, в просторечии «Полежай», не мудрствуя, топором оттяпал «лишнее» и аккуратно уложил вдоль тела.

Медсестры и сестра-хозяйка благоразумно «вильнув хвостами» исчезли, а начальству и докладывать никто не решился, зато деревня помнила об этом ещё лет двадцать- двадцать пять.

Холодные северные ветры вытеснили остатки лета из центральной России. На праздничные дни, посвященные 7 ноября, к Котелкиным приехала в гости из поселка Селятино Наро-Фоминского района троюродная сестра, возрастом года на два-три постарше Василия, столь броской красоты брюнетка, что ребята, постарше и молодые неженатые мужчины помертвели от одной возможности познакомиться со столь неземным созданием.

Со службы вернулся Сашка Корягин – старший сержант запаса, сын учительницы литературы и русского языка Анны Ивановны и деятеля среднего руководящего звена леспромхоза Сергея Федоровича. Он очень красочно описывал события годичной давности на острове Даманский, бродя по колычёвским улицам с другом детства, физиком-аспирантом Борисом Ксенофонтовым. Вести в деревне разносятся со скоростью звука, так, что они уже были в курсе пребывания феи или принцессы в деревенских пределах и решили взглянуть на неё. Для пущей важности зашли за подающим надежды художником Борей Марковым – их же одноклассником. Скромный Боря нехотя согласился, однако, к общей досаде, за ним увязался его сосед Сережка Михайлов, прозванный Мамонтом за внушительные габариты, ещё не служивший в армии балбес.

На лавочке, близ растущей рядом лиственницы, дерева, не типичного для Подмосковья, набралось человек тридцать. «Звезда» восседала в центре, между Василием и Валеркой Мартыновым, принимая знаки внимания к собственной персоне с равнодушной любезностью.

Спустилась темнота ноябрьского вечера. Позднеосенние ночи, когда ещё нет снежного покрова, а мрачные тучи закрывают луну и звёзды, наиболее черны и беспросветны. Редкие и слабые фонари освещения обозначали контуры петляющей Перспективной улицы.

Следствием несанкционированного сборища, явилось некое подобие конкурса талантливой молодёжи. Витька я снов с душой и не совсем бездарно исполнил популярные «Я еду за туманом» и «Голубая тайга». Бывшие армейцы раскачали деревенский турник с трубой, демонстрируя удалую силу. Мамонт косноязычно стал рассказывать похабный анекдот, но его моментально зашикали. Два Бориса, художник и физик развили небольшой диспут:

– Между прочим, в физике столько юмора и озорства, один Фейнман двух Райкиных стоит – горячился аспирант.

– В живописи побольше юмора, чем во всех науках вместе взятых.

– Докажи!

– Хорошо, – Боря Марков стал перечислять –

– Павла Федотова картины, Кукрыниксы, Борис Ефимов, да любая карикатура.

– Карикатуры не с счёт.

Люба, так звали родственницу Василия откровенно поскучнела.

– Вы ещё стишки почитайте – недовольно пробубнил Володька Варфоломеев, по прозвищу Тарзан, тунеядствующий хулиган, авторитет которого с каждым годом падал всё ниже.