Nеtократия. Новая правящая элита и жизнь после капитализма

Мышечная сила лоббистских групп и всякого рода неправительственных организаций (НПО) растет все быстрее, рабочие методы деятельности этих групп прекрасно соответствуют всеобщей информатизации общества, которая произвела на свет несвященный союз групп влияния и всемогущих масс-медиа. Едва кто-нибудь из маргинализированного политического класса пытается продвинуть какой-то вопрос в определенном направлении, те лоббистские группы и НПО, чьи интересы могут быть затронуты, мгновенно инициируют общественное мнение, умело руководимую массовку, которая, если необходимо, атакует неугодный проект во всех возможных смыслах. Гринпис и профсоюз конторских работников, ассоциация юристов и список адресов почтовой рассылки — все идет в ход, чтобы озабоченность и возмущение могли быть хорошо организованы и умело направлены на достижение необходимого результата. Время от времени политический процесс парализует, и так будет до тех пор, пока политики окончательно не перейдут под контроль групп влияния, проводя в жизнь их решения и получая взамен защиту от нападок прессы и телевидения.

Единственная уцелевшая функция политиков будет чисто церемониальной: принимать участие в телевизионных шоу (a Punch and Judy show), ставить подписи под документами, которые они не то что не писали, но даже и не понимают на уровне, большем, нежели громкие лозунги. В капиталистическом обществе отлученные от власти монархи вынуждены ограничиваться разрезанием голубой ленточки при открытии торговых центров. Подобным образом при нетократии смысл существования политиков сведется к использованию нетократами их имен для оглашения решений, которые были приняты людьми, на которых политики не имеют ни малейшего влияния. Но обязательно ли этот переход к политической структуре информационного общества означает, что принципы демократии мертвы?

Бурное развитие интернета вселило во многих людей надежду на ренессанс демократии. Благодаря тому, что с помощью технологических нововведений граждане могут — на работе ли, дома, в библиотеке и прочее — мгновенно выразить свою позицию по тому или иному политическому вопросу, сеть могла бы стать неким виртуальным парламентом, как на местном, так и на национальном уровне. Интернет покончит с существованием избранников-посредников и потому выступит не только как спаситель демократии перед угрозой медиа-тирании, но и как воплощение либеральной утопии о всеобъемлющей демократии. Это красивая идея. Проблема в том, что сеть не делает скидки на местоположение и не признает географических границ. Ценности, вокруг которых люди концентрировались и принимали решения при капитализме, базировались на предпосылках, непосредственно связанных со старой парадигмой, ныне совершенно не актуальной. Это означает, что фундаментальное условие для сетевой демократии — то, что группа людей, обсуждающая проблемы и принимающая решения, также заинтересована в участии в политическом процессе в пределах ограниченной географической территории, например, страны — больше не может быть выполнено. Почему, собственно, люди в сети должны ограничивать себя какими-либо национальными интересами, если сама идея нации потерпела крах?

Национальное государство есть фундаментальная часть капиталистической парадигмы и поэтому не пользуется доверием в информационном обществе, в котором общение строится вокруг племенной общности и субкультур, основанных на совершенно других принципах. Вот почему переходный к информационному обществу период войны между нациями практически прекратились и уступили место конфликтам между заинтересованными группами, такими как компании и группы давления. Люди больше не готовы приносить свои жизни на алтарь нации, так же, как при капитализме больше не были намерены жертвовать собой во имя феодальных ценностей, Бога и монархии. Мечта о бескровной войне, так лелеемая при позднем капитализме (война в Заливе, конфликт в Косово), должна поэтому рассматриваться как прямой результат политического мнения, согласно которому защита нации или демократии более не стоит жертв. Разница между голливудскими боевиками и пост-модернистской войной неразличима. Война приемлема, только когда сведена до уровня видеоигры с предопределенной победой 'хороших парней'. Нация, таким образом, низводится до сценической декорации.