Nеtократия. Новая правящая элита и жизнь после капитализма

ГЛАВА VIII. КОНВУЛЬСИИ КОЛЛЕКТИВИЗМА СМЕРТЬ ЧЕЛОВЕКА И ВИРТУАЛЬНЫЙ СУБЬЕКТ

Одним из следствий революционных открытий в генетике и усиливающегося влияния биологии стала полная 'релятивизация' понятия 'индивидуум', преобразующая его из абсолютной ценности в относительную. Если под индивидуумом мы понимаем контроль в последней инстанции, буквально неделимое, то индивидуум все больше выглядит, как полная иллюзия. Анализ взаимодействия тела, мозга и генов в разных ситуациях обнаруживает, что нет никакой контролирующей инстанции. Гены запускают разные химические реакции, но в свою очередь гены активируются мозгом, чьи решения сами по себе есть инстинктивные реакции на внешние стимулы, воспринимаемые телом. Можно сказать, что решения принимает ситуация, но поскольку мы сами есть часть ситуации, то неизбежно вовлекаемся в цепь обратной связи без начала и конца. Никто ничего не решает! То, что мы обнаруживаем на месте индивидуума, которого считали существующим, это некая турбулентная рыночная экономика в микроформате, на которую влияет множество меняющихся факторов и противодействующих сил. Неопределенность и изменчивость природы субъекта перестают в нетократическом обществе быть достоянием философии и становятся важной и осязаемой частью повседневной жизни обычного человека.

Одним из основных условий обладания властью является доступ и контроль над информацией. При феодализме власти жестко контролировали распространение информации. Сфера социального взаимодействия среднего человека с окружающим миром на протяжении жизни была строго ограничена количеством прихожан местной церкви или участников сельских празднеств. Торговля была ограничена, связи с другими областями незначительны, а новости извне — дозированы и лимитированы. Представителя церкви и аристократии владели относительно большими потоками информации, по мере необходимости наделяя низшие классы её тщательно выверенными порциями в форме проповедей и королевских указов, умело приспособленных для защиты интересов элиты. Новости доходили до деревни через отработанные каналы и потому подвергались жесткой цензуре в 'информационных отделах' монастырей и феодальных замков. Делалось все возможное, чтобы заглушить неизвестные источники информации и заклеймить их как преступные; бродяги и путешественники, существовавшие во все времена, невзирая ни на что, расценивались не иначе как бандиты, преступный сброд, и они сохранили этот ярлык в исторических книгах капиталистической эры. Враг был, по определению, странным, а странники, по определению, — врагами,

Путешественникам дозволялось быть лишь простыми ремесленниками и скоморохами, они могли делать украшения или исполнять музыку на сельских ярмарках. Но они не были благонамеренными членами сельской общины. У скитальца не было никаких прав, в принципе, и он был во власти прихотей местной аристократии и церковных властей. Наличие постоянного места проживания было абсолютно необходимым требованием для вступления в брак — обряда, которым общество санкционировало размножение. Человек вне сельской общины не представлял никакой ценности. Не было худшего наказания для солдата, отказавшегося защищать свою деревню от злобных варваров, чем угроза отлучения, причем не только от общины (исходившая со стороны аристократов), но и от царствия небесного (исходившая со стороны церкви).

С развитием организованной торговли система феодальною контроля над информацией пошатнулась, поскольку больше не могла справляться с её нарастающим потоком. Когда связи между городами стали расти, возможности общения для каждого отдельного человека возросло колоссально, что стало первым шагом на пути к капитализму, Купцы городов вокруг Балтийского моря образовали Ганзейский Союз, призванный защищать их общие интересы и способствовать развитию торговли всеми возможными способами. Эта конфедерация стала достаточно сильна, чтобы противостоять датскому королю и охранять, свои торговые пути от пиратов. Итальянские города-государи ни объединились в Ломбардскую Лигу, чтобы выступить единым фронтом против требований оказывать почтение императору священной Римской империи германского народа.

Деревни превращались в города. Урбанизация и усиление власти молодой буржуазии означали, что информация множилась и распространялась в гораздо большей степени, чем прежде, и стала очевидной необходимость адаптировать властные функции к этим новым обстоятельствам. Феодальные города были полностью окружены пенами и рвами, отчасти для физической защиты от внешнего мира,

0 частично для сбора налога за проезд через городские ворота. Капиталистические города росли так стремительно, что подобные формы разграничения пространства стали бесполезны. Спорно, можно ни говорить о развитии городов, в привычном понимании этого слова, до раннего капитализма; даже императорский Рим большей частью состоял из деревенских общин, мало связанных друг с другом.