Нетолерантность

С ночи улицы города заполнились разъярёнными мятежниками, которые двинулись к Тюильри. Король, по обыкновению, спасовал перед лицом опасности. Три года непрерывных унижений ничему его не научили. Сразу после первых звуков зазвучавшего набата он вместе с семьей и министрами покинул дворец (по дороге горько посетовал на то, что за парком плохо ухаживают) и отправился в Национальное собрание, где наивно надеялся договориться с лидерами революции.

Командир швейцарцев, маркиз Антуан Жан Галио де Манда, был вызван в городскую ратушу. Он опрометчиво принял приглашение и прибыл на место к величайшему изумлению и радости мятежников, которые объявили его изменником и немедленно убили.

Толпа перед дворцом всё увеличивалась в размерах. Ситуация осложнялась ещё и тем, что кроме швейцарских гвардейцев в охране дворца принимали участие ещё и 930 жандармов, 2 000 национальных гвардейцев, и 200–300 кавалеров ордена Святого Людовика (наивысший орден королевства) и прочих знатных монархистов. Когда же ситуация стала критической, наступил момент массовой измены присяге и долгу. Из толпы начали стрелять по окнам, бросать камни. Этого показалось «защитникам» вполне достаточным поводом для того, чтобы сбежать. А национальная гвардия в полном составе перешла на сторону мятежников, развернув оружие в сторону недавних товарищей. Швейцарская гвардия, лишённая командира, осталась одна перед лицом беснующейся толпы.

Руководство обороной принял на себя капитан Дюрлер. Преданный Дантону вожак восставшей черни Франсуа – Жозеф Вестерманн, в будущем печально известный как «мясник Вандеи», пытался повторить с Дюрлером тот же фокус, что и с его командиром, маркизом де Манда: уговорить сдаться без боя и затем убить. По свидетельству очевидцев, Вестерманн схватил Дюрлера за руку и истерически закричал: «Переходите к нам, с вами хорошо обойдутся, сдайтесь нации!» Дюрлер вырвал свою руку и гордо бросил в лицо негодяю: «Я сочту себя обесчещенным, если сдамся. Если вы оставите нас в покое, мы не причиним вам вреда, но если вы атакуете, то вынудите нас защищаться». Получив такой ответ, Вестерманн начал поливать гвардейцев площадной бранью и угрозами немедленной расправы. Капитан Дюрлер смело ответил беснующемуся Вестерманну, полностью утратившему человеческий облик: «Я отвечаю за своё поведение перед швейцарскими кантонами – моими суверенными властями. Я никогда не сложу оружия». Тогда один из озверевших мятежников попытался ударить смельчака пикой, но тот легко отбил удар. Переговоры, если это можно так назвать, зашли в тупик. Всем стало ясно, что без кровопролития дело не закончится.

Начало боевых действий все описывают по – разному. Наиболее правдиво звучит версия одного из немногих выживших в этом аду защитников дворца, лейтенанта гвардейцев по имени де Люз: «Я клянусь перед Богом, что мы не открывали огня. Наш полк не стрелял до тех пор, пока Национальная гвардия не произвела три или четыре выстрела из пушек по дворцу». То есть виновниками были даже не радикалы из Бреста и Марселя, а предатели – национальные гвардейцы.

Впрочем, есть ещё и другие версии. По одной из них толпа выхватила при помощи пики с крюком двух гвардейцев и уже собралась их линчевать, когда остальные гвардейцы пришли на помощь попавшим в беду товарищам.

Бой в королевском дворе Тюильри

Так или иначе, начался бой. Перед огромной мятежной толпой, заполнившей королевский двор Тюильри, были выстроены четыре роты солдат швейцарской гвардии. По команде Дюрлера они произвели ружейный залп по толпе. Со своих позиций на верхних этажах дворца их поддержали огнём размещённые там остальные подразделения полка, до сих пор воздерживающиеся от применения силы, хотя к тому времени во дворце уже практически не осталось целых стёкол. Залп произвёл опустошение в рядах мятежников, более сотни остались лежать убитыми или ранеными. В числе убитых был и руководитель марсельского батальона по имени Муассон, Вестерманну удалось ускользнуть. Остальные мятежники с воплями разбежались в разные стороны. Несколько десятков марсельцев, которые ещё минуту назад бесновались и требовали перебить всех швейцарцев, немедленно сменили тон. Они упали на колени и с плачем поползли навстречу гвардейцам, умоляя о пощаде. Капитан Дюрлер великодушно сохранил им жизнь, разоружил и приказал поместить в караульное помещение. Все пушки были брошены толпой, так что у гвардейцев появилась слабая надежда на спасение.

Однако к девяти часам утра подошли новые колонны восставших. Дворец теперь осаждало более 20 тыс. человек, причём прибывали всё новые и новые колонны. Подведённые ко дворцу Тюильри батареи открыли артиллерийский огонь. Гвардейцы, чьи ряды редели под залпами картечи, были вынуждены оставить свои позиции во внутреннем дворе и укрыться во дворце. Патронов у них оставалось всё меньше и меньше, но они держались.