Неторопливо, бережно, всецело (ЛП)

— Ты сможешь меня простить?

— Нечего прощать, — отвечаю я. Она пристально смотрит на меня. Я исправляюсь: — Прощаю. Честное слово.

Она делает глубокий вдох.

— Спасибо.

Будем ли мы говорить о главном? О причине, почему она избегает меня.

— Я не должен был заставлять тебя чувствовать так, что тебе захотелось убежать, — признаюсь я.

Мы могли бы избежать всех этих неприятностей с ударом в лицо и валянием в грязи, если бы я заткнулся и молчал про свой член и то, как она его возбуждает. И от одной только мысли об этом я тут же чувствую небольшое движение в своих штанах. Из меня вырывается стон.

— Что такое? — спрашивает Рейган. — Тебе больно?

Да. Мне больно. Но не в том смысле, в котором она думает.

— Немного, — соглашаюсь я. Да, запястье ещё болит.

— Мне нравится, что я тебе нравлюсь, — говорит она. Её голос звучит так тихо, что мне едва удаётся разобрать слова.

— Что? — спрашиваю я и наклоняюсь ближе к ней. Она отстраняется.

Рейган улыбается и качает головой.

— Мне нравится, что я тебе нравлюсь, — говорит она снова, в этот раз немного громче.

Уголки моего рта приподнимаются в улыбке.

— Ты заставляешь меня чувствовать, — признаётся она. Её лицо больше не бледное — щёки стали розовыми.

— То же самое могу сказать и о тебе, — отвечаю я.

— Ты уже можешь перестать так самодовольно ухмыляться, — говорит она, но со смехом. Это хорошо.

— Ты говоришь мне, что я тебе нравлюсь, и ждёшь, что я не буду ухмыляться. — Я прикладываю к груди здоровую руку. — Ты, должно быть, шутишь. Мне стоило сделать сальто.

— Мне не нравятся мужчины, — тихо говорит Рейган.

— О. — Я и не предполагал, что она может быть лесбиянкой. Неожиданно. Но мне уже доводилось ошибаться. — Тебе нравятся женщины?

Она прячет лицо в ладонях и, смеясь, поднимает голову.

— Нет! — сквозь смех говорит Рейган. — Мне не нравятся женщины. — И снова её глаза пускаются в пляс — она смотрит куда угодно, только не на меня. — Мне нравятся мужчины. Но ты единственный, кто понравился мне за долгое время. — Она закрывает глаза и со стоном откидывает голову назад.

— Как же это трудно — быть обычной девушкой! — восклицает Рейган.

— Принцесса, уж какой, но обычной тебя не назовёшь, — говорю я, мой смех уже готов вырваться наружу.

Она пожимает плечами, похоже, слегка огорчённая.

— Я не знаю, как измениться.

Я смеюсь.

— Я бы ни за что не стал ничего в тебе менять.

Её глаза встречаются с моими. Там столько беззащитности, но я вижу и ещё кое-что. Надежду?

— У меня такое ощущение, будто я знаю тебя целую вечность, — говорит она.

— Угу. — Я ей нравлюсь. Я ей очень нравлюсь. И внезапно я чувствую себя таким самоуверенным, каким не чувствовал уже очень давно.

— Если ты скажешь мне, что хочешь, чтобы я держался от тебя подальше, пока буду в лагере, то просто скажи. — Я делаю паузу и жду. Она ничего не говорит. — Но если ты не скажешь мне держаться от тебя подальше, я буду и дальше пытаться узнать тебя поближе. А когда ты вернёшься в Нью-Йорк, в университет, я приглашу тебя на ужин.

Она хмурится.

— На свидание?

— Угу.

— А ты очень в себе уверен, да?

— Угу.

— Почему ты был в тюрьме? — вдруг спрашивает она.

В этот раз застываю я.

— Я думал, тебе всё известно.

Она кивает.

— Я знала, что ты там был, но не знаю за что.

— А тебе не всё равно?

Рейган пожимает плечами.

Я повторяю её движение.

— И что это значит?

— Мой папа тоже сидел в тюрьме, — признаётся она. — Об этом знают не многие, так что будет здорово, если ты никому об этом не расскажешь.

— За что?

— Порой люди, когда они в отчаянии, совершают глупости, — отвечает она.

Да, это так.

— Я тоже совершил ошибку, — стараюсь объясниться я. Однако трудно говорить о том, почему я наделал глупостей, пытаясь защитить одного из своих братьев. Но я даже не успеваю сказать и слова.

— Ты же никого не ранил, нет? — спрашивает она и косится в мою сторону.

— Нет, — признаюсь я. — Только себя. И своих братьев, когда меня посадили. — Я тяжело вздыхаю. — Я разочаровал всех, включая себя самого.

Она улыбается.

— Итак, что мы усвоили из сегодняшнего дня? — Она вся такая светлая, солнечная, и напоминает мне мою учительницу по естествознанию, в которую я по уши втюрился в восьмом классе.

— Я усвоил, что тебя никогда нельзя хватать за одежду, если ты хочешь уйти.

Рейган кивает.

— А я выяснила, что мне очень понравилось делиться с тобой своим шоколадным молоком, — тихо говорит она.

Внутри меня всё сжимается.

— Мне нравится разговаривать с тобой, — признаюсь я.

— А мне с тобой, — шепчет она.

Я снова дотрагиваюсь до своего глаза.

— Твой удар производит впечатление. Напомни мне избегать встречи с тобой в тёмном переулке. — Я на мгновение задумываюсь. — Или в тёмном амбаре.

— Или на залитой солнцем площадке для пикника, — шутливо ворчит она.

Я смеюсь.

— Погоди, вот мои братья узнают, что ты мне врезала.

— И что, они посчитают это забавным?

— Когда мой брат Логан повстречал свою невесту, Эмили, она тоже врезала ему по лицу.

Рейган прикрывает рот пальцами.

— Ого, — выдыхает она.