Нецелованный странник

Какое-то время Она так и сидела на кровати, абсолютно обалдевшая. После пережитого ею счастья, сознание никак не хотело мириться с той картиной, которая предстала перед её глазами. Нет. Этого не может быть. Это, скорее всего, очередная метаморфоза, к которым Она, казалось, уже привыкла. Значит, не привыкла, растаяла от счастья, расслабилась, потеряла бдительность. Какая бдительность?! Она была счастлива, Она нашла свою любовь, Она была с Ним, они были вместе, они любили друг друга. Неужели это обман, её разыграли, пошутили, поматросили и бросили?! Неужели Он такой же, как все эти современные продвинутые кобели?! Нет! Нет! Этого не может быть. Он не такой, Он не мог обмануть, Он любит её. Но где тогда Он? Почему Она опять в этой мерзкой квартире среди грязи, мусора и беспорядка? Так это же Она сама разбомбила всё здесь вчера после разговора с… Вчера?.. Да, это было вчера. С ней была истерика, потом Она уснула, а потом… Неужели это был только сон?! Все эти неправдоподобные приключения ей только приснились?! И Он?! Он тоже приснился?! Значит, ничего не было, всё только сон, плод её разгоряченного рассудка?! Несколько минут счастья на самом деле только блеф, мыльный пузырь?!

Слезы сами потекли из её красивых глаз, хотелось кричать, да что там кричать, выть от горя и разочарования. Так жестоко судьба с ней ещё никогда не поступала. И за что? За что? Она, конечно, не считала себя праведницей, Она грешница, большая грешница, Она заслужила наказание, и оно неминуемо должно было свалиться ей на голову. Но не такое же! Не до такой же степени. Она и так наказана неустроенностью, нищетой, безденежьем. Она никому не нужна, Она вещь, игрушка, предназначенная только для развлечения. Всё это справедливо, заслуженно, Она сама виновата во всём, сама влезла в это дерьмо по самые уши. Она понимала это. Она поняла это тогда, там, у Него, с Ним, и уже готова была всё исправить. Исправить! Значит, Она небезнадёжна. Тогда почему? Почему теперь, именно теперь и именно с ней? Это же смерть! Нет, смерть – благо по сравнению с такой мукой, с такой ошибкой, таким разочарованием. Сон. Только сон, блеф, игра фантазии. Реальность вот она, в этой грязной вонючей халупе, на мерзко скрипучей кровати, под потным, хищно хрипящим денежным мешком, которого ещё надо уговаривать, чтобы он ещё разок попользовался ею…

Она вскочила с кровати и с новым неистовством принялась крушить всё то, что уцелело вчера. Через пару минут её квартира походила не развалины Трои, а Она сама, взъерошенная и обессиленная, сидела на полу посреди этого бедлама и тихо плакала. Вдруг взгляд её случайно упал на маленький прямоугольник белой бумаги, валявшийся на полу и сверкавший глянцевой поверхностью в слабом свете раннего утра. Что-то в этом клочке бумаги показалось ей знакомым, или это очередная издевка судьбы, решившей доконать её. Она подползла на четвереньках, взяла дрожащими руками и поднесла к глазам белый прямоугольник, на котором было написано: «ВЕРЬ! НАДЕЙСЯ! ЛЮБИ!»

– Что же это? Откуда? Или у меня глюки? – вконец обалдевшая спрашивала Она саму себя, – Значит, это был не сон? Значит, всё было на самом деле? Постой… Мы же венчались в церкви… – Она посмотрела на безымянный палец правой руки, на котором сверкало золотом обручальное кольцо, – Это не сон! Это было на самом деле! Или я окончательно спятила?… Да нет же, нет! Вот же оно, кольцо, Он сам надел мне его на палец! Но тогда почему я здесь? И где же Он?

Она вскочила на ноги и побежала в ванную, где висело единственное уцелевшее после разгрома зеркало.

– Где ты, милый? – почти кричала Она, глядя в зеркало, – Прости меня, я всё ещё не умею верить! Откликнись, если ты здесь, я снова потеряла тебя!

Но сколько Она ни звала, в квартире раздавался только её голос. Слезы снова брызнули из глаз, слезы отчаяния и досады.

– Я всё равно найду тебя! Чего бы это мне не стоило, я найду тебя!

Она, преисполненная новой решимостью, выскочила из ванной комнаты, не без труда отыскала среди бардака и натянула на себя коротенькую юбчонку, накинула на плечи джинсовую куртку, и на ходу влезая в босоножки, выбежала из квартиры.

Всё повторялось вновь. Улица её встретила зябкой сыростью и прохладой. Серая пелена, окутавшая небо, не пропускала ни единого лучика солнца, а резкие порывы бесстыжего ветра, проникающего под юбку, под топик нахально трепали её молодое нежное тело, гоняя несметные полчища мурашек по коже вверх и вниз, как стада диких бизонов. Укутавшись в почти бесполезную куртку и с трудом превозмогая озноб, Она побежала через двор к набережной Москвы-реки, где был магазин.