Неучтенная планета

Алиса отвернулась и вздохнула – тяжело, с непонятно откуда вдруг взявшейся древней тоской, которую Селес встречал только у людей, они еще называли это чувство «мировой скорбью», а ехидные каильцы – «человечьей ностальгией по недостижимому»… Это совершенно не вязалось с творящимся вокруг разудалым безумием, и на оммо снова нахлынуло ощущение неправильности, противоестественности, какой-то несовместимости всего происходящего, и от этого закружилась голова. Алиса снова взглянула на него – ее потемневшие глаза подозрительно блестели, – и расплылась в улыбке, от которой Селесу стало гораздо спокойнее.

– Потому что вы интересные!

Солдат они догнали у самого барака. Алиса уже развеселилась и трещала без умолку, беззлобно ругая пустыню, сопровождающих, забившийся в сапоги песок и неизвестно кем построенный серый параллелепипед – по ее мнению, несимпатичный и в целом бесполезный. Селес соглашался со всем, кроме последнего пункта.

– А полковник – лентяй и неженка. Видел, что он с собой привез?

Неочеловек изобразил живейший интерес.

– Шезлонг! – торжественно провозгласила Алиса. – И зонт. И пару фляг тоже наверняка захватил…

– Кстати, как его все-таки зовут? – полюбопытствовал Селес, пытаясь скрыть тот факт, что значение слова «шезлонг» ему не известно.

– У-у, главная шишка пустынной зоны и окрестностей, полковник…

Теодор громко, с подвыванием чихнул.

«Так не бывает…» – вяло возмутился Селес, но барак был уже совсем близко, а тоска по здравому смыслу практически полностью испарилась из головы под воздействием жгучих солнечных лучей. Неочеловек из последних сил прибавил шагу и первым вошел в тень объекта своих поисков.

Главной особенностью серого барака, судя по всему, было полное отсутствие особенностей. Его могла построить любая цивилизация, включая левитирующих бицефалов с Орето, в любое время и для любых целей. Увязая в песке, Селес подошел к ближайшему пролому и заглянул внутрь.

– Если бы там было на что смотреть, нам бы тут всякие ученые проходу не давали, – прокомментировала у него за спиной Алиса. Действительно, барак пустовал. Дыры в потолке и стенах, песок на полу – вот, собственно, и всё.

Тем временем Теодор достал из мешка складной стул и начал невозмутимо ввинчивать его в песок. Ввинтил, уселся поудобнее, с наслаждением вытянул ноги, нахлобучил на голову огромные наушники и неопределенно махнул рукой инопланетному гостю, уставившемуся на него с недоумением.

– Что стоишь? – Алиса толкнула Селеса в бок. – Пошли.

– А мы что, с ними не пойдем? – спросил у Теодора второй солдат, посматривая на пролом, в котором скрылись объекты наблюдения.

– Оно тебе надо?

– Нет…

– Ну и всё. Разберутся. – И из наушников Теодора послышались приглушенные раскаты музыки.

Второй солдат еще немного постоял в задумчивости, потом хмыкнул и уселся на песок рядом.

Пустая серая коробка изнутри казалась огромной. Селес провел ладонью по шершавой стене, немного постучал по ней в смутной надежде, что где-нибудь обнаружится пустота, очистил от песка небольшой участок пола и убедился, что он не отличается от стен ничем, кроме места расположения. В лучах света, проникавших через пробоины в потолке, таинственно мерцала пыль. Люди говорили правду – здесь не было ни надписей, ни рисунков, ни остатков внутренней обстановки. Вообще ничего.

– Как я понимаю, это место не кажется тебе знакомым, – голос Алисы прозвучал неожиданно гулко.

– Я и не надеялся, – соврал Селес.

– Ладно… – Она понадежнее нахлобучила на голову каску. – Займемся археологическими изысканиями.

Селес еще раз огляделся, потом поднял глаза на спутницу, которая, чертыхаясь, зубами стягивала перчатки.

– Я уже все посмотрел, – на всякий случай сказал он.

Алиса склонила голову набок:

– Но ведь не послушал?

– Что послушал?

– То, что здесь когда-то происходило… – Она наконец освободила руки. – Что сильнее всего запомнилось. Предметы тоже помнят, ты не знал? А я умею их читать.

– Читать?

– Читать.

– Предметы?

– Предметы.

– Значит, ты экстрасенс?

– Ну. Главное – не пугайся. Особенно если это окажется полной чушью.

Алиса приложила руку к стене и откашлялась, как оратор на трибуне. Ее лицо побелело и застыло, даже нос заострился. Живыми оставались только беспокойно подрагивавшие губы. Селес рассердился – предсказателей будущего и прошлого, медиумов и гадалок всех мастей и разновидностей он уже видел предостаточно, и все они одинаково входили в то, что называли трансом. Еще одной их общей особенностью была любовь к туманным глупостям, и все они, как правило, объявляли предками неорасы разнокалиберных высших существ, к чьим культам принадлежали. Их пламенная вера в наивность клиента была настолько тверда и непоколебима, что Селес успел их возненавидеть. Кроме того, теперь ему было стыдно за то, что он вообще имел глупость к ним обращаться. От доверчивости оммо, по язвительному замечанию корабля, излечивался довольно медленно.

Он шагнул в сторону пролома, собираясь сказать Теодору и его приятелю, что увидел достаточно, а вот голову себе морочить не позволит, но тут Алиса у него за спиной открыла глаза и заговорила.