Неучтенная планета

Рамар перемещался по ангару туда-сюда, используя только механические конечности. Его ноги болтались в воздухе, а пару рук, данную природой, Псих важно скрестил на груди.

– Ты гремишь, – в очередной раз пожаловался корабль Селеса.

– А ты болтаешь. Болтовня есть пустой, без нужды, разговор, что в разум вторгается, точно вор…

– О господи…

Дверь открылась, и в ангар вбежал Хаген.

– Все получилось! – крикнул он и потряс кулаком, в котором тихонько звякнули ампулы. – Я их… добыл.

– Кстати, о ворах, – заметил Псих.

Ответом ему было дружное заговорщическое шипение.

– Что? – Рамар коснулся ногами пола. – Корабли – не пациенты, тут нет камер. Шиари уважают ваше право на личное пространство. Они вообще все подряд уважают.

– Должен сказать… – Хаген внимательно рассмотрел ампулы и ингалятор на свет. – Я понятия не имею, что это за препараты.

– Разберемся! – бодро отмахнулся Псих.

– Погоди, – встревожился корабль Селеса. – Ты симптомы правильно описал?

– Как мог…

– А если только хуже станет?

– Тогда вы вообще здесь жить останетесь, потому что прекраснейшие и ему пропишут принудительную гармонизацию, – пожал плечами Хаген. – Если хоть один из них сейчас его увидит…

– Или все может быть еще проще, – встрял Псих. – Он сойдет с ума. Уж поверьте, я в этом разбираюсь, я уже сходил.

– Да помолчи ты! Хаген Танеску, ты запер дверь? Шиари сюда не зайдут?

– Конечно, не зайдут. Ведь у персонала не бывает ключей, их раздают только пациентам.

– Слушай, гуманоидный…

– Вам не надоело? – равнодушно осведомился корабль Айи. – Сделайте уже что-нибудь…

– Где он? – зачем-то понизив голос, спросил Хаген.

– Там, – Рамар неопределенно махнул хваталкой в угол за кораблями.

– А он не ускорится?

– Он постоянно колет себе доапон. Вряд ли так быстро выветрилось.

– Ладно… – Человек похрустел плечами, которые затрещали громко и не очень спортивно. – Тогда мы сейчас быстро…

– Кстати, Хаген. Ты инъектор-то принес?

– Да я ампулы еле раздобыл…

– Ну, поздравляю. Значит, единственный инъектор в окрестностях – у нашего… хм… пациента.

Анна сидела перед зеркалом и медленно расчесывала волосы. Когда-то они были такими длинными, тяжелыми, жалко, что она их отрезала. Или они выпали из-за лекарств? Она почему-то забыла, что же именно случилось с ее волосами, зато помнила, как приятно пушистые пряди щекотали спину. Но ничего, и теперь они уже отросли достаточно, чтобы сделать, к примеру, хвост на макушке. Отложив расческу, она убрала волосы назад и стала приглаживать, чтобы не торчали вихры. В зеркале отражались ее сосредоточенное лицо и две крупные синие рыбы, лениво шевелившие плавниками в аквариуме. Во всем этом было что-то забавное и немного странное, потому что Анна вдруг заметила удивленную улыбку на своем лице. Она на секунду замерла с неудобно закинутыми за спину руками, потом улыбнулась еще шире и потянулась за заколкой. Какие у нее, оказывается, крохотные и при этом оттопыренные ушки. С распущенными волосами совсем не заметно, а так – топорщатся, как у зверька.

Анна машинально попыталась пригладить уши, убедилась, что это невозможно, тряхнула головой, чтобы посмотреть, как качается короткий смешной хвостик… И тут зеркало с синими рыбами накренилось и поехало куда-то вбок, а разводы на мягком ковре зазмеились и хищно прыгнули на нее. Она успела выставить перед собой руки и, стараясь хоть что-нибудь разглядеть сквозь зеленоватую пелену, крикнула:

– Мама! Ма-а-ама-а!..

Столик со спасительными пузырьками и ампулами был слишком далеко. Анна ползла к нему, периодически отключаясь – ей казалось, что она надолго засыпает и с трудом просыпается, чтобы продолжить путь, но на самом деле теряла сознание всего на долю секунды.

– Мама…

Кто-то вбежал в комнату, мягко топая по ковру, зазвенел ампулами, лихорадочно ища нужную, потом перевернул Анну на спину, разжал ей зубы кончиком ложки и влил в рот что-то горько-соленое. Сделав несколько глотков, она приоткрыла глаза и увидела знакомое смазанное пятно папиного лица.

– Папа… – сипло зашептала она. – Дышать трудно… Папа… Кто-то хочет меня забрать… Кто-то зовет меня, папа… кто-то хочет меня забрать, не отдавай меня, не отдавай меня, папа…

– Селес, можно позаимствовать твой инъектор? – как бы невзначай поинтересовался Псих, строя страшные и многозначительные гримасы стоявшему рядом Хагену, который вообще не знал, что ему сейчас делать.

– Нет.

– А можно попросить тебя вылезти оттуда?

– Нет.

– А можно…

– Нет! – Селес наконец повернулся к ним. – Я все слышал. Не надо. Мне ничего не надо. Я хочу сам все понять.

– Селес, – сочувственно вздохнул Рамар. – Ты ничего не поймешь. А вот мозги себе попортишь.

– Так не должно быть! Так не может быть…

Рамар подобрался к нему поближе, гулко стукнулся макушкой об днище корабля, зашипел и тоже уселся на пол. Хаген обеспокоенно следил за обоими, периодически косясь на дверь.