— Лёша, ты же читал, к объектам так просто не сунешься. Засекут на подходе. А полезешь напролом, превратят в эпилептиков.
— Поднимай по тревоге рексов. Поддержку беру на себя. Когда выйдут на рубеж атаки, пусть свистнут и затаятся. Удаление не меньше десяти километров. Все приборы отключить. Я накрою объекты с воздуха, остальное — их работа.
— Первого в известность поставим?
— Не раньше, чем нанесём бомбовый удар по головному объекту.
Ледогоров удовлетворённо кивнул. Они друг друга поняли без слов.
Владислав подошёл к машине, наклонился к опущенному стеклу:
— Всё под контролем, Виктор Николаевич. Со старшим контакт я установил. Мы возьмём на себя двери подъезда. Остальное обеспечивают они. Квартира напротив взята под контроль. Там сидит их тревожная группа, на самый крайний случай. Дом они держат под наблюдением с самого утра. Божатся, что всё в порядке.
— Им можно доверять? — спросил Салин.
— Сейчас подтянуться два пикапа с моими людьми, тогда стану доверять ещё больше, — без улыбки ответил Владислав.
— Да… Думаю, на сегодня мы лимит провалов исчерпали, — пробормотал Салин.
В щель врывался сырой ветер. До отчаяния не хотелось выходить в промозглую круговерть.
Салин поёжился, поднимая воротник плаща.
«Никто и никогда не познает логику наших поступков. Историки, как всегда, наплетут небылицы, по заказу или от небольшого ума. А логики не было. Была лишь рефлексия не решившихся признаться в собственной беспомощности перед всевластием обстоятельств».
— Готовы, Виктор Николаевич? — Владислав чутко улавливал настроение шефа, дал ему минуту собраться.
— Да, Стас. Идём.
Он распахнул дверь. Тут же в лицо ударил ветер.
Две их машины и две Старостина стояли так, что полностью перекрывали проезд и блокировали подход к подъезду.
Салин, придерживая рвущиеся полы плаща, пошёл к подъезду