Неучтённый вариант

После обеда мы вернулись в «Находку» и для контролирующей нас камеры приступили к поискам Бонди. Без лишней суеты, как и подобает профессионалам, мы просматривали видеозаписи, выбранные специальной компьютерной программой. Отследив момент, когда Кристина вместе с собачкой доехала до студии, а оттуда вышла уже без своей любимицы, мы, изобразив на лицах ликование и удовлетворение от качественно проведённого расследования, вновь попытались связаться с клиенткой уже по домашнему телефону. Но и домашний телефон ответил нам молчанием. Оставшийся день и всё следующее утро у нас с Оскаром прошли на нервах.

Моё предчувствие, к сожалению, оказалось правдивым. Дозвониться удалось лишь к полудню. Строгий голос управляющего тщательным образом выспросил у меня, кем я прихожусь госпоже Чинау и по какому поводу звоню, а после грустно поведал, что его хозяйки больше нет.

– Нет? А во сколько она будет дома? Когда удобно перезвонить? – деловым тоном поинтересовался я, чувствуя, как во мне что-то холодеет. – Мы не согласовали вопрос с возвращением Бонди. Потерявшаяся болонка находится не в Питаже, как госпожа Чинау предполагала изначально, а в Статлане, в её студии. Следует ли нам отправляться в областной центр, или же госпожа Чинау заберёт Бонди сама?

На том конце линии возникла некоторая пауза.

– Спасибо Вам за информацию, – наконец произнёс управляющий. – Я сам съезжу за собакой. А перезванивать нет смысла. Госпожа Чинау домой уже не вернётся. Она вчера умерла в клинике.

Управляющий то ли всхлипнул, то ли сморкнулся, попрощался и отключил связь.

Вечером к нам в офис зашёл полицейский, чтобы расспросить о личности госпожи Чинау. Словно случайно он спросил, не оставляла ли клиентка каких-либо вещей, и с важным видом унёс из офиса её папку с рекламными буклетами. Естественно, никаких заявлений в прессе или полицейских сводках в отношении корпорации не прозвучало. Пациенты «Столетника» всегда действуют на свой страх и риск. Эта аксиома не подлежит пересмотру.

***

Прошёл месяц. И это был самый сложный и напряжённый месяц в моей жизни. Откуда ни возьмись, в «Находку» вдруг хлынула масса клиентов, и мы с компаньоном оказались просто завалены работой. Два раза за этот период к нам приходили чиновники с официальной проверкой, хотя весомых поводов к анализу нашей деятельности не было. Элизабет внезапно решила оставить семейный очаг и пожить какое-то время в Статлане у родителей. А самая большая проблема была в той довлеющей на нас с Оскаром ноше: в знании правды. Правды, если не о жизни Кристины Чинау, то о её смерти точно. При этом мы обязаны были делать вид, что всё, что происходит вокруг нас, законно, разумно и правильно.

Ощущение постоянной слежки, о котором писала Кристина, теперь полностью приклеилось к нам. Несколько клиентов из нахлынувшего потока страдало излишней болтливостью. Они всячески старались разговорить нас с Оскаром на темы, далёкие от целей их прихода. На улице окружающие люди так и норовили завязать с нами знакомство. И даже ночью в своей квартире я ловил себя на мысли, что улыбаюсь одинаково вежливой улыбкой и при этом анализирую, как я выгляжу со стороны.

– Я так больше не могу! – как-то забежав ко мне на обед, пожаловался Оскар. – Я уже родную мать подозреваю в шпионаже! «А куда ты пошёл? А когда вернёшься? А кто тебе звонил? А почему ты бледный? А ничего не случилось?». Ужас! У меня такое чувство, что по заказу «Столетника» за мной следит весь мир!

– У меня та же история, Оскар, – признался я. – С той лишь разницей, что Элизабет меня не видит и не пристаёт с расспросами. На работе ещё держусь, отвлекаюсь на дела, а когда прихожу домой, первым делом проверяю роботов: не было ли у меня в квартире незваных гостей?

– Не было?

– Не было. Всё чисто. Расслабься.

– Ага, легко тебе советовать, Ромка, а я вечером чищу зубы перед зеркалом, а сам размышляю, честные у меня глаза или по ним можно вычислить правду?

Я посмотрел в глаза другу и усмехнулся:

– Человек-загадка, не иначе. У тебя всегда такие глаза были, Оскар, не накручивай себя. Если б «Столетнику» было за что прицепиться, они бы уже давно это сделали. Но что они могут нам предъявить? Мы ведём себя обыкновенно: живём, трудимся, тратим заработанное. Разве нам есть какое-то дело до корпорации и до её тёмных делишек? Нет! И спасибо нашим клиентам, вон какой толпой набежали! Согласись, было бы гораздо хуже, если б мы с тобой сидели без работы и с утра до ночи думали о Кристине.

– А как будто мы о ней не думаем?! Меня всего совесть изгрызла, что мы не сумели предотвратить её гибель.

– Меня тоже. Но сейчас уже ничего не исправить. И совесть, к счастью, как глаза, в зеркале не отражается. Так что надеюсь: ещё неделя-другая, и наблюдатели окончательно оставят нас в покое.

– Хорошо бы, – Оскар потрепал за загривок электронного кота Элизабет. Тот развалился у моего друга на коленях и громко замурлыкал на всю комнату. – Слушай, – Оскар вдруг резко поменял тему, – а что твоя Лиза, надолго уехала?