Неудачная карьера мегеры

Теперь к выражениям «гад», «яйца от петуха» и «вату пас» добавился «пениюаурес». Но я не успела задуматься над очередной загадкой. Гримерша накинула на меня черную пелерину, и до меня дошло, что она имела в виду пеньюар! Вероятно, участвуя постоянно в международных состязаниях, которые проходят в городе Заустиньск, дама общается с коллегами и набралась от них иностранных выражений. Слово «пеньюар» пришло к нам из французского языка, так именуют домашний наряд, нечто вроде халата с кружевами. В России же пеньюаром часто называют накидку для клиента парикмахерской. Но, возможно, эту пелерину на каком-то языке называют пениюаурес! Вероятно, так говорят испанцы? У них распространена фамилия Хуарес, имя Моралес. Пениюаурес вписывается в этот ряд.

– Не ерзайте, – приказала гримерша, – захлопните всё!

– Что? – спросила я.

– Глаза и рот, – уточнила госпожа Кузнецова.

Глава девятнадцатая

Не знаю, как долго я просидела в кресле, борясь с желанием заснуть. Наконец Екатерина воскликнула:

– Я сделала все и намного больше! Любуйтесь!

Я открыла глаза, увидела лицо девушки чудовищной красоты, хотела удивиться, вроде никого, кроме меня и стилиста, в гримерке нет, и сообразила: это отражение в зеркале. Чье? Да мое!

– Вы онемели от восторга, – улыбнулась автор сногсшибательного макияжа. – Нравится?

– Убивает наповал, – прошептала я, рассматривая незнакомую тетку.

Волос не видно. На голову надета резиновая шапочка для плавания, почему-то украшенная стразами. Но не она поразила меня больше всего. Я голубоглазая блондинка с тонкой, очень светлой кожей, на которую даже летом на море не ложится загар. Но сейчас моя мордочка смахивает на лик индейского вождя лет эдак девяноста. Лоб и нос у меня похожи на молочный шоколад плохого качества, щеки имеют тот же цвет, но на них от висков к углам губ еще тянутся диагональные полосы, смахивающие на следы трактора, пробирающегося по чернозему. Эта плодородная почва засеяна клубникой, там и сям виднеются ярко-красные пятна. Они заползли на кончик носа и выстроились в линию на самом верху лба, где начинают расти волосы. Брови! Нужно быть сверходаренным поэтом, как Лермонтов, чтобы воспеть их густоту и длину, но я не Михаил Юрьевич, поэтому выскажусь просто: над глазами у меня лапы медведя, который не мылся лет десять! Веки… Если среди вас есть те, кто служил в танковых войсках, то они знают, что такое смотровая щель в боевой машине. А теперь мысленно приклейте над верхней частью сего отверстия частокол, который окружает избу вашей бабушки в деревне. Не путайте его с сеткой-рабицей! И тогда вам станет понятно, как выглядят мои очи. С глазами разобрались? Следующий вопрос. На что смахивают мои губы? На пельмени? Нет, они маловаты. На хинкали? На резиновые грелки, в которые наливают воду? Близко, но не точно. Сосиски? Опять мимо, они тонкие. Сардельки! Свиные! Толстые, блестящие, жирные. Вот! Теперь наконец-то найдено нужное сравнение. Интересно, я смогу сейчас хоть слово сказать?

Я с трудом приоткрыла рот, губы зашлепали: плюх-плюх. Да, двухсантиметровый слой губной помады, оказывается, мешает артикуляции.

Я напряглась и пролепетала:

– Спаси…

«Бо» застряло на выходе. Ох и непросто быть красавицей.

– С вашими волосами долго не занималась, – сообщила Кузнецова, – у вас их почти нет. Я закрепила их гелем и…

Вот оно что! А я подумала, что на меня надели резиновую шапочку для плавания, на которую сдуру наклеили стразы.

– Я украсила прическу остромодными сегодня стицкерами, – договорила визажистка, – теперь можем натянуть на вас безвкусный лук, который притащили из дешевой лавки. Я предлагала для вас наряд от фэшн, от самого Кавалерьяно. Но телевидение, как обычно, жлобится, гроши считает, поэтому вот!

Гримерша подошла к вешалке.

– Любуйтесь! Лук на раке.

Перед моим мысленным взором возник лобстер, усыпанный мелко нарубленными многолетними травянистыми растениями семейства луковых.

– Надеваем кошмар, купленный в деревне без названия, – заявила визажистка, – мрак, туман и ужас! Мне жаль своих стараний! Волшебно красивое лицо сейчас запакуется в лук для коров!

Я молча начала снимать пуловер. Понятно теперь, что речь идет не о репчатом луке. Слово «лук» используют, как синоним одежды. Раньше мы говорили: «У этой девушки красивое платье» или «Как удачно подобран образ. Юбка, блузка, туфельки, макияж, все прелестно». Нынче же отделываются коротким замечанием: лук красивый. Я владею английским на уровне «разговариваю со словарем, но он мне не отвечает», хотя кое-какие знания у меня имеются. Думаю, лук – это look, в переводе взгляд. Понять бы теперь, с какого боку здесь раки.

Я начала влезать в узкое кружевное платье красного цвета.

– Деревня, деревня, деревня, – квохтала визажистка, – испортила мою гениальную работу! Всю!