Неудачник

Опять остался он без приюта, но теперь ему еще хуже, чем прежде. У него нет ни копейки денег, никакой одежды, кроме ситцевой рубашки, подаренной ему Настасьей Марковной, главное, нет ни одного друга, никого, кто пожалел бы его, помог ему, посоветовал, утешил… Вернуться домой?.. Об этом нечего думать. Мороз подирал его по коже, когда он представлял себе, как покажется на глаза отцу и матери, братьям и сестрам, что станут говорить и они, и все их соседи, когда он явится к ним нищим. Опять искать работы в городе?.. Но вот уже два месяца как он ее ищет, и все напрасно… Для него нет работы, нет дела! Куда, к кому он ни обратится, везде он лишний, никому ненужный!.. Хоть бы умереть! Все говорят, что он слабый, болезненный, а он все жив и даже здоров… Умереть… Как бы хорошо! Кончились бы все страдания… Тогда и мать с отцом простили бы его, мертвых не бранят… Умереть…

Он сошел к самой реке… Светлая, прозрачная вода тихо струилась у ног его…

Петя набожно перекрестился несколько раз и занес ногу в воду… Вдруг над самой головой его наверху обрыва раздался плач и детский голос, прерываемый рыданиями:

— Помогите! Кто-нибудь придите, помогите!..

Петя вздрогнул… Он вбежал на крутой берег. Недалеко от того места, на котором он сидел за несколько минут, стоял мальчик лет одиннадцати, беспомощно протягивая вперед руки.

— Что ты кричишь? Что тебе нужно? — спросил у него Петя.

— Я не знаю, где я, проводите меня! — рыдал ребенок.

Теперь только Петя заметил, что бедный мальчик слеп.

«Вот еще несчастный, пожалуй, еще несчастнее меня», — мелькнуло в голове его.

— Куда же тебя вести? Где ты живешь? — спросил он.

— В приюте для слепых, на Московской улице, знаете?..

— Знаю, я видел вывеску приюта, пойдем.

Мальчик доверчиво положил свою руку в Петину и пошел с ним назад в город. Дорогой он рассказал, каким образом очутился один в пустынном месте. Оказалось, что один купец, знакомый его покойного отца, взял его к себе погостить на несколько дней и затем отослал его назад в приют с мальчиком, служившим у него в лавке. Мальчику показалось скучным вести слепого; он завел его в какой-то переулок и велел ему ждать себя там, а сам побежал играть с товарищами. Слепой соскучился дожидаться, надеялся, что найдет дорогу ощупью и пошел один, но повернул не в ту сторону, в какую следовало, и очутился за городом.

— Плохо быть слепым! — вздохнул он, заканчивая свой рассказ, — кажется, хуже этого и быть ничего не может.

— Бывает и хуже! — сквозь зубы заметил Петя. — Ты в приюте и сыт, и одет, и ремеслу тебя какому-нибудь выучат, а другой и с двумя глазами да без куска хлеба сидит.

Слепой остановился и быстро провел рукой по лицу и по платью Пети.

— Это ты без хлеба? — спросил он с любопытством и участием в голосе.

— Может, и я! — мрачно отвечал Петя. — Идем скорей, чего стоять посередине улицы, уж поздно.

Мальчик замолчал и прибавил шагу. Через несколько минут они подошли к деревянному дому, на котором виднелась вывеска: «Приют для слепых».

От улицы дом отделялся палисадником, из которого был ход прямо на небольшую террасу вокруг трех средних окон нижнего этажа. На этой террасе сидел мужчина средних лет и курил сигару, видимо наслаждаясь прелестью летней ночи.

Он увидел приближавшихся мальчиков.

— Миша, это ты? — позвал он: — что так поздно?

Слепой почти побежал на звук знакомого голоса, увлекая за собой своего провожатого.

— Еще бы не поздно! Если бы вы знали, Дмитрий Васильевич, что со мной случилось, — и он начал взволнованным голосом рассказывать, как его бросил дрянной мальчишка, как он чуть не умер от страха и как он обрадовался, когда с ним заговорил «этот добрый человек».

Дмитрий Васильевич проворчал что-то насчет бессердечия людей вообще и детей в особенности и затем, обращаясь к Пете, поблагодарил его за услугу, оказанную бедному слепому. Несмотря на ночную темноту, он заметил бедную одежду Пети и, вынув из кармана двугривенный, протянул ему монету. Петя вспыхнул до корней волос. Это была милостыня, а он до сих пор, несмотря на всю свою нищету, ни разу не просил милостыни.

— Не надо, ничего мне не надо… Я не для того… — проговорил он, отстраняя монету.

— Чего не надо? — вмешался Миша: — ты мне говорил, что у тебя нет куска хлеба! Тебе наверно надо поесть.

Слова Миши и отказ Пети от монеты заставили Дмитрия Васильевича заинтересоваться бедняком, стоявшим перед ним.

— Дети собираются ужинать, — ласково сказал он ему, — если хотите, поужинайте с ними; если вы живете далеко, вам можно и переночевать у нас; у нас много места.