Неудачница: перезагрузка (СИ)

Макс молчал, глядя прямо перед собой. Почему он предпочел остаться на четырнадцатом этаже? Потому что ему нравилось создавать, а не управлять. Даже не так, ему нравилось то чувство, когда он смотрел на дело своих рук, которое вдруг начинало воплощаться в реальности, и понимал, что это он создал всё это. Он создал проект, который воплотился в жизнь и начал постепенно приносить свои плоды… В такие моменты Вознесенский чувствовал себя творцом. В такие моменты он чувствовал себя свободным от своих связей, от родительской «руки», от денег на своём счету. Он понимал, что сам может строить свою жизнь — и это чувство было тем, что грело его с тех пор, как он закончил университет в Америке и вернулся на родину. Нет, родители не давили на него, не вынуждали продолжать их дело. Но они всегда стояли тенью за его плечом, как бы напоминая — ты наследник, это твоя обязанность, пусть не сейчас, но когда-нибудь ты должен будешь занять наше место.

— Я услышал тебя, — коротко ответил мужчина, переведя взгляд на фотографии на стенах.

Да, их семья была действительно счастливой. Но это не значило, что все её члены всегда были одного мнения касательно той или иной ситуации. Конечно, и у них были разногласия.

— Тогда, надеюсь, ты поступишь правильно. Не стоит ставить Глеба перед фактом, что девушка теперь твоя — это не послужит ему ни хорошим уроком, ни верным сигналом к правильному действию. Не говоря уже о том, что Милу ещё нужно добиться. А она — не простой орешек.

— Это точно, — усмехнулся Макс, вновь посмотрев на девушку.

— Что она учудила? — с любопытством спросила Лина.

— Она решила, что я — гей, — хмыкнул Вознесенский.

Некоторое время из трубки ничего не доносилось, а потом его собеседницу пробило на такой смех, что даже сам Вознесенский не удержался и вновь рассмеялся вместе с ней.

— Ну, из тебя гей, как из меня пастушка! — кое-как справляясь с собой, заявила Лина, — Наша девочка, конечно, с тем ещё чувством юмора…

— Да нет, она вроде как серьёзно спрашивала, — припоминая вчерашний разговор, заметил Макс.

— Думаю, ты сумеешь удивить её, — хмыкнула Лина, а мужчина сдержался от комментариев.

Конечно, сумеет. В этом даже не стоит сомневаться.

— Ладно, Ромео, береги её. Завтра увидимся на работе — ещё поговорим.

— А тебе не безразлична её судьба, — заметил Макс с лёгким удивлением.

— Не безразлична. Она — хорошая девочка. Мало таких осталось. И мне жаль, что я не смогла уберечь её от глупостей.

Макс молча согласился. А сам про себя подумал, что именно из-за этой «глупости» он и не может спешить — не может побежать впереди паровоза с букетом своих чувств в одной руке и билетами в кино — в другой. Миле нужно время, чтобы привести свои мысли в порядок. Как и ему.

Мысль о том, что Глеб переспал с ней — не давала ему покоя.

Он не должен был торопиться. Это было важно. Как для неё, так и для него.

— Я упустил её однажды. Второго раза не будет, — сказал он, вновь глядя на медленно падающий снег.

— О чём ты? — с лёгким любопытством спросила Лина.

— Ты же знаешь, я хотел оставить её у себя. Даже разговаривал об этом с Глебом — вполне серьёзно. Но тому уже втемяшилось в голову, что она со своим непрофессионализмом — идеальное прикрытие от отца, — задумчиво произнес Макс, — да и, в конце концов, это я должен был быть в той делегации, и я должен был получить тем каблуком по затылку.

— Точно, Глеб ведь именно для тебя тогда и расчищал этаж, — припомнила Лина, прикусив губу, — а почему тебя не было среди них?..

— Я задержался в Греции: Глеб попросил меня переговорить с одним местным бизнесменом, владеющим сетью отелей, по поводу новых инвестиций… Я опоздал ровно на один день.

Лина фыркнула. Макс не видел этого, но был уверен, что сейчас она качала головой.

— Странная штука — судьба, — наконец, ответила девушка.

— Согласен, — кивнул мужчина, — но это говорит лишь об одном.

— О чём? — тут же спросила Лина.

— О том, что всем нам нужно было пройти этот путь, — улыбнулся Макс.

— Мне иногда так хочется стукнуть тебя чем-нибудь тяжелым, — внезапно произнесла девушка, — Ладно, философ, надеюсь, твой путь в дальнейшем будет не столь тернист и не весел.

— И тебе того же, — усмехнулся Вознесенский и отключился.

Затем посмотрел на кухню, откуда уже доносился насыщенный запах каких-то пряностей, ещё раз улыбнулся своим мыслям и решительно убрал телефон в карман.

Больше никаких разговоров. У них и так слишком мало времени… С этого момента он каждую секунду посвятит Ей.

Что по поводу признания…