Неудавшаяся империя: Советский Союз в холодной войне от Сталина до Горбачева

Зачем советская сторона строила и развертывала эти ракеты в таком количестве? Согласно некоторым авторитетным источникам, кремлевское руководство не могло преодолеть синдром Карибского кризиса, точнее, не могло забыть своего унижения в конце 1962 г., когда пришлось выводить советские военные силы из Кубы под нажимом американцев^{909}. Географический фактор также играл свою роль, поскольку советский генералитет считал, что у США в этом вопросе есть преимущество. Советское военное командование исходило из того, что вражеский потенциал включает не только вооруженные силы США, размещенные на базах НАТО вокруг СССР, но и ядерные силы Великобритании и Франции. Кроме того, СССР был вынужден развертывать часть ядерных ракет и обычных вооружений против Китая. И, наконец, советская военно-промышленная элита по-прежнему, несмотря на разговоры о «стратегическом паритете», опасалась, что стратегический арсенал СССР значительно уступает американскому по качественным показателям. А качественное отставание можно компенсировать лишь количеством. В 1994 г. бывший помощник министра обороны Виктор Стародубов с обезоруживающей логикой объяснил, что в СССР строилось так много «тяжелых» ракет потому, что это было «то немногое, что мы умели делать хорошо»^{910}. По прошествии времени выяснилось, что наращивание вооружений в 70-х гг. не принесло советскому руководству того, чего так боялись многие американские аналитики, — ощущения стратегического превосходства. Кремлевские лидеры никогда не считали, что у СССР есть возможность нанести внезапный обезоруживающий удар по США. Напротив, они сознавали, что американцы по-прежнему опережают Советский Союз по многим показателям, пусть даже преимущество Вашингтона было не столь подавляющим, как раньше^{911}.

Когда на заседаниях Политбюро или на Совете обороны обсуждался вопрос о строительстве ракет, Брежнев не спорил с Устиновым, Гречко и главой Военно-промышленной комиссии Леонидом Смирновым. Являясь сторонником ведения переговоров с позиции силы, генсек не склонен был придавать значение шуму на Западе о растущей советской военной угрозе. Следует еще раз отметить, что Брежнев никогда не пытался бряцать ракетами и шантажировать западные страны, как это делал Хрущев. Он действительно был готов на переговоры и по-прежнему считал, что механизмы контроля над вооружениями, включая ОСВ, могут стать основой для длительного сотрудничества между СССР и США.

Брежнев рассчитывал на успех Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе до начала очередного съезда КПСС^{912}. Тогда он мог представить съезду убедительные свидетельства того, что Программа мира, принятая в 1971 г., приносит хорошие плоды, и тем самым укрепить репутацию миротворца в глазах руководящих кадров КПСС и всего советского народа. В этой связи Брежневу очень хотелось сразу же наладить личные отношения с Джеральдом Фордом, преемником Никсона на посту президента США, убедить его принять участие во встрече в Хельсинки и договориться о подписании Договора об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-2). В результате сложных согласований через посла Добрынина по конфиденциальному каналу Форд и Брежнев условились о встрече в конце ноября 1974 г. во Владивостоке — в то время «закрытом городе», где располагалась громадная военно-морская база и другие объекты военно-промышленного значения. Для советской стороны наиболее принципиальным вопросом был паритет безопасности с НАТО. Это означало учет всех ядерных средств НАТО «передового базирования», т. е. американских ракет, бомбардировщиков и подводных лодок, размещенных вблизи советской территории и в прилегающих морях, а также ядерных сил Великобритании и Франции. Согласия этих двух стран на зачет их сил в переговорах ОСВ получить не удалось, однако Косыгин, Подгорный и несколько других членов Политбюро, а также все военное руководство СССР настаивали на таком зачете. Без этого, говорили они, договор невозможен. Брежнева раздражало упрямство западных стран, но он также не без основания подозревал, что его коллеги по Политбюро не хотят поддержать его миротворческую деятельность и искать развязки проблем^{913}.