Неудавшаяся империя: Советский Союз в холодной войне от Сталина до Горбачева

Препирательства между сверхдержавами в Африке помогали оправдывать эти корыстные побуждения. Американо-советская борьба за Африку началась всерьез в то самое время, когда разрядка в Европе достигла своей наивысшей точки. В самых отдаленных уголках африканского континента разведслужбы обеих стран неустанно следили друг за другом. Один из американских дипломатов высокого ранга в 1974 г. ездил по Африке с инспекцией и обнаружил, что «во всех африканских странах Соединенные Штаты открыли свои посольства, чтобы показать свой статус лидера западного мира и, в частности, чтобы приглядывать за советскими представителями. Советский Союз в интересах престижа и наблюдения также открыл постоянные посольства почти по всей Африке»^{940}. Великодержавная гордость и логика двухстороннего соперничества, а вовсе не стратегические и национальные экономические интересы заставляли сверхдержавы меряться друг с другом силами в африканских песках и джунглях.

Два события обострили противостояние сверхдержав: «революция гвоздик» в Португалии в апреле 1974 г. и падение южновьетнамского режима в апреле 1975 г. Анатолий Черняев, работавший в международном отделе ЦК, сравнивал переворот в Португалии с падением династии Романовых в России. «Свергнут фашизм после 50 лет господства. Развернулся самый настоящий февраль 1917 года. Событие огромное», — записал он в своем дневнике. Другой сотрудник этого отдела, Брутенц, в своих воспоминаниях предположил, что Советский Союз ввязался в 1975 г. в ангольские события и в 1977 г. в войну на Африканском Роге, а позже ввел войска в Афганистан из-за того, что сделал «ложные выводы из поражения американцев во Вьетнаме»^{941}. Форд и Киссинджер, оказавшись под огнем критиков разрядки у себя дома, и сами поверили, что после вьетнамского провала может произойти что-то вроде цепной реакции. Киссинджера, в частности, тревожило то, что в революционных событиях в Португалии заметную роль играли коммунисты. Он убедил себя в том, что Соединенным Штатам необходимо предотвратить рост советского влияния в Анголе, самой большой из бывших португальских колоний, где после падения колониального режима образовался вакуум власти. Накануне Хельсинкского совещания президент Форд подписал секретный приказ о начале тайных операций ЦРУ в Анголе «для восстановления баланса сил» в этой стране в интересах США^{942}.

Советское вмешательство в 1975 г. в гражданскую войну в Анголе, как и предыдущие действия СССР на африканском континенте, не имело стратегических целей и приоритетов. Сказалась тревожная тенденция к инерции в принятии решений в верхнем эшелоне власти. Брежнева очень мало интересовали события в Африке. Он оставил этот континент на попечение аппарату в целом и никому в частности. К тому же, пока генсек отсутствовал из-за болезней и недомоганий, внешняя политика и обеспечение безопасности все более оказывались в ведении тройки его соратников: министра иностранных дел Громыко, председателя КГБ Андропова и министра обороны Гречко (после его смерти в апреле 1976 г. этот пост занял Устинов). Триумвират не являлся сплоченной командой единомышленников. Скорее это был союз стареющих функционеров, действовавших по принципу «ты — мне, я — тебе» или «рука руку моет». Каждый из них был обязан Брежневу своим положением, но все вместе они могли представлять для генсека политическую угрозу (как это показал заговор против Хрущева). Любые намеки на товарищеские отношения, выходящие за рамки служебных, могли дать Брежневу повод для подозрений и положить конец их карьере. По этой причине все трое старались встречаться только на официальных мероприятиях или заседаниях Политбюро. В то же время, по негласному уговору, они не лезли в дела друг друга. В итоге Громыко оставался главным авторитетом в международных делах и не углублялся в военные проблемы. Гречко, а потом Устинов, по существу, распоряжались вооруженными силами, ничего не смысля в мировой политике. И только Андропов, благодаря данным спецслужб, прекрасно знал, чем занимаются и дипломаты, и военные, а также то, что происходит в мире. Но председатель КГБ, чувствуя шаткость своего статуса, предпочитал не перебегать дорогу двум другим министрам, особенно если вопросы касались сферы их деятельности^{943}. Брежнев все более удалялся от дел, и это устраивало всех членов троицы. Больной генсек оставлял им простор для деятельности и в то же время своим авторитетом поддерживал каждого из тройки в непростых раскладах в Политбюро. Если бы Брежнев ушел в отставку, тройка оказалась бы в проигрыше: другие члены руководства могли перехватить у них бразды правления и взять на себя процесс выработки политического курса.