Неудавшийся эксперимент

Станислав Родионов Неудавшийся эксперимент

Из дневника следователя.

Криминологи и юристы ищут причины преступности главным образом в социальных условиях. Возможно, они и правы. Но для меня в этих поисках как-то пропадает личность преступника, его человеческая личность, вроде бы она тут и ни при чём. А она, личность, ох как при чём. Я всё чаще думаю об одной причине преступности, которая вроде бы и не социальная, и не биологическая, а, может быть, наоборот: одновременно и социальная, и биологическая…

Я имею в виду глупость. Мне кажется, что люди частенько совершают преступления по глупости. Хулиганство, злоупотребление, насилие, клевета, обман — от ума ли? Да от без-умья!

А кражи? Ведь нет у нас ни голодных, ни холодных, ни обездоленных… Неумный человек, однажды догадавшись, что век наш короток и живём мы временно, начинает существовать жадно, бесшабашно, оголтело, стремясь взять от жизни побольше. И берёт. Сначала государственные деньги. Потом те короткие угарные радости, которые требуют много денег, ничего сами по себе не стоя.

А ведь надо бы наоборот. Уж если ты осознал, что жизнь так коротка — а она ещё короче, чем мы думаем, — то остановись, вдумайся, вникни в этот мир, коли тебе посчастливилось попасть сюда; прислушайся к шелесту травы, к взмаху птицы и безмолвию луны, к ритму станка и гулу реактивного самолёта, к голосу соседа и шёпоту женщины, к стуку своего сердца прислушайся…

Взгляд Рябинина скользнул по бумагам, по обложке уголовного дела, по дактилоскопической карте, на которой углисто чернели отпечатки пальцев, и остановился на букете таволги.

— Не можешь купить приличных цветов? — спросил Петельников, тоже разглядывая белую кипень в пластмассовой вазе.

— На земле нет неприличных цветов, Вадим.

— Какие-то светло-одинаковые…

— Нет, не светло-одинаковые. Вот этот цветок — белый. Этот — кремовый. А у этого зеленоватый оттенок.

— Сидишь, как в болоте, — усмехнулся инспектор.

Рябинин втянул пряный, чуть шальной запах, который мешал ему работать, и спросил:

— В отпуск собираешься? На травки посматриваешь…

Инспектор вежливо потянулся, слегка приподняв руки и распрямляя торс. Рябинину хотелось спросить, шил ли Вадим свой костюм на заказ или купил готовый: мягкая ткань, экономные линии, модная крупная клетка цвета хлебного кваса. Инспектор вот потянулся, а пиджак не дрогнул — потянулся под костюмом.

— В отпуск… — скривился Петельников. — Мой начальник говорит так: покончим, ребята, с преступностью и пойдём в отпуск.

— Дело за небольшим.

— У меня такое впечатление, что в этом году с преступностью не покончить.

— А вы поднажмите.

Инспектор постучал по боковому карману, затем пошарил в нагрудном и уж потом сделал какое-то неопределённое движение рукой, которая не нашла того, чего искала, — сигарет. Курить бросил давненько, а вот рука всё ищет.

— Поднажатием тут не возьмёшь.

— А чем же?

Рябинин понимал легковесность своих вопросов: так о причинах преступности не спрашивают. Да так односложно и не отвечают.

— Слишком много, Сергей Георгиевич, ленивых людей.

— А преступность от лени? — улыбнулся Рябинин.

— Ага, — добродушно подтвердил инспектор, вставая.

Он прошёлся по кабинетному пятачку, зажатому между столом следователя и дверью. Рябинин подумал, что рабочее помещение надо бы выделять с учётом роста и габаритов его хозяина. Для Рябинина, выросшего на сто шестьдесят восемь сантиметров, ещё кое-как хватало. Но Петельников при своих ста восьмидесяти с лишком казался посаженным в коробочку.

Инспектор покосился на таволгу, как на пучок соломы, и весело сказал: