Неудержимость VII

Надо было сказать Гроду, что я кухню освободил. Не став более терять времени, я отправился в ванную к бадье, где сразу, скинув с себя всю одежду, занырнул в холодную воду. Попогружавшись с головой несколько раз, я встал в полный рост и принялся тереть себе лицо и шею, отмывая копоть и сажу. Стоял я в воде по середину бёдер, решив заодно намылить себе и всё тело, но тут я взглянул в открытый проём двери, через который с другой стороны на меня смотрела Галь, сидя на кровати. Она скинула с головы капюшон и, сев, словно ученица, на краешек кровати, пристально наблюдала за мной. Отступать было не куда, поэтому я продолжил намыливать себя под её бесстыдным взглядом, хоть её лицо восемнадцатилетней девчонки и полыхало. Я быстро отвёл свои глаза от неё, но уже было поздно, моё тело реагировало на то, что она смотрит на меня. Возбуждение пронеслось волной мурашек по коже, заставив мои соски сжаться, а член приподняться, наполнив его сосущими ощущениями. Зубы от вожделения и предчувствия близости заныли, а голову сдавило давлением крови, притупив сознание. По телу гулял адреналин, отчего всё оно стало тоже, как и у Галь, подрагивать, а грудь сдавила тяжесть, что не давала ровно дышать. Я окунулся ещё раз, смывая мыло с тела, и, не обтираясь полотенцем, мокрым пошагал к ней. Она встала мне на встречу, а когда я пересёк проём двери, она скинула с себя балахон, под которым оказалась абсолютно нагая. Я подошел к ней, не решаясь приблизиться вплотную, и мы оба стали разглядывать друг друга. В комнате царил полумрак, так как все окна были плотно зашторены, а те просветы, что оставались, пропускали неяркий вечерний свет. Галь сильно изменилась, став юной нимфой. Тело её было подтянутым, но нежным, плавные изгибы мягких форм, хоть и худосочных, не были костлявыми, а пышная копна розовых волос достигала уровня моих глаз. Я прикоснулся кончиками пальцев к её талии, почувствовав, какая она мягкая. Затем провёл пальцами по её животу до её небольшой груди второго размера и обхватил её ладонью, на ощупь она напоминала мягкий слайм. Тем временем её руки изучали моё тело, скользя по моему животу, груди и бёдрам, и вот она наконец взяла в свои ладони мой член, что не поместился в них. Она силилась его сжать, но ей явно не хватало для этого сил, я же чувствовал лишь нежные прикосновения. Я второй рукой обхватил её ягодицу, что оказалась на ощупь схожа с её грудью, и, качнулся к ней ближе, отчего моя головка ткнулась ей в живот. От неожиданности она сделала резкий вдох ртом с придыханием и, закусив губу, попятилась и потянула меня за член следом за собой к кровати. Дошагав до неё, она легла на спину и, продолжая тянуть меня следом, поползла подомной спиной наверх, пока её голова не уткнулась в подушку. Там она улеглась по удобней и раздвинула для меня ноги в стороны. Я же, стоя в планке над ней, вдруг вспомнил, что надо бы достать смазку, а то процесс может застопориться из-за того, что мы попросту прилипнем к друг другу, а то и чего похуже, срастёмся гениталиями и всё! Выступать нам потом только в цирке уродов.

Под её вожделенным и более не терпящим взглядом я смазал член маслом, что остался ещё от Джэрары, и она, уже не выдерживая исступления, сама направила мой член в себя. Киска у неё была нежной, как и всё её тело, мягкой и теплой. Изящные розовые лепестки губок, что сразу уходили вглубь к дырочке от продолговатого клитора между холмиков внешних губок, податливо приняли меня и тело Галь под моим задрожало. Её поясницу выгнуло, бархатные бёдра обхватили меня, а прелестное лицо, закусив губу, заметалась из стороны в сторону. Я же продолжал стоять в планке над ней, не двигаясь, но Галь, постанывая, иногда начинала слабо водить тазом, заставляя мой член двигаться в ней.

Так прошло минут двадцать. Возбуждение не сходило. И хоть мы с ним ничего и не делали, но Галь, более не скрывая своего отношения, в открытую наслаждалась мной и самим процессом и уже часто распаляла меня своими выходками. То куснёт меня, то глубоко простонет прямо в ухо, то глаза заведёт под веки и, крепко хватая меня ноготками за попу, начнёт неистово двигаться подомной. И чего греха таить, мне и самому тоже нравилось, как и процесс, так и сама Галь. Ох, и огонёк же она была! Вот от этих взаимных чувств мы неимоверно долго и прибывали в заведённом состоянии.