Неудобные вопросы и непредвзятые ответы

...Тем не менее книги, статьи и выступления о. Андрея Кураева – как и других серьезных авторов – порождают у читателей и слушателей немало разномыслий. И это очень хорошо. Разберем важнейшие из них и дадим ответ на критические замечания и недоуменные вопросы, имея перед собой в качестве примера одну из самых популярных его книжек: «Ответы молодым». Тем самым мы поможем не только о. Андрею в его деле, но прежде всего и главным образом самим себе: овладеть истиной и избавиться от заблуждений.

Чаще всего, наверное, приходится слышать от критиков о. Андрея, что его язык, манера речи и письма якобы «нецерковные», неподходящие для передачи святых истин Православия. О. Андрей почти не употребляет длинных периодов, сложных причастных и деепричастных оборотов, не говорит сей вместо этот, вкушал вместо ел, благословил вместо разрешил и т. п. Речь его, как устная, так и письменная, – живая, открытая, подвижная, с современной лексикой, юмором, иронией. Можно ли из этого заключить, что он отводит людей от Церкви, от церковного мышления?

Разумеется, нет. Критика эта основана на недоразумении, на путанице между целью и средствами. Не человек для языка, а язык для человека, инструмент для нашего разума в решении той или иной задачи. И разные задачи требуют разных инструментов. Поэтому вполне обоснованно критикуют тех, кто пытается «облегчить» и «разбавить» язык наших молитв и богослужений; однако к о. Андрею, к его общепросветительским трудам, к массовым миссионерским беседам и выступлениям, подобные претензии относиться никак не могут.

Следующий пункт недовольства о. Андреем идет значительно глубже. Говорят, что он проповедует «модернизм», «несогласие с авторитетами» и даже «противопоставляет себя Церкви» и «противоречит ее учению». Ссылок на то находят немало: неправославные книги, которые он рекомендует, как богословские, так и художественные (например, Грэма Грина), западные фильмы, которые он хвалит, концерты рок-музыки, в которых он участвует. О. Андрей очень резко и едко отзывается о «приходских бабушках» и даже критикует духовенство в целом за подчинение «охранительскому духу»...

Все это и многое другое нередко трактуют как некое «противоцерковное направление». Но обоснована ли такая трактовка высказываний о. Андрея? Ведь вся подлинная человеческая культура содержит в себе те или иные элементы истины и добра, полностью созвучные голосу Христа: не обязаны ли мы раскрыть их людям? Что же касается «слепого преклонения перед авторитетами», то оно чуждо Православию и существует лишь на страницах антирелигиозных памфлетов.

Учение Церкви – это вовсе не цитата из какого-либо, пусть даже весьма авторитетного, источника: это итог общего, соборного жизненного и молитвенного подвига всей Церкви не протяжении без малого двух тысяч лет ее истории. Нам приходится выражать несогласие с отдельными высказываниями и даже с целыми концепциями таких великих авторитетов и учителей Церкви, как святители Ириней Лионский, Августин Иппонийский, Григорий Нисский, – не говоря уж о тех, кто жил позже. Это составляет норму церковной жизни и ни у кого не вызывает подозрений в «противоцерковности».

Более того: члены Священного Синода вполне разделяют взгляды о. Андрея Кураева на недостатки церковной жизни. Еще в декабре 2004 г. приснопамятный Патриарх Алексий II в обращении к верующим тоже говорил о «злых старушках и строгих батюшках», которые требуют «выполнения внешних форм благочестия», и критиковал «образ священника как представителя отдельного сословия, призванного к охранению святыни от приобщения к ней рядовых членов Церкви». Так что надо бы повнимательнее разобраться, кто «противопоставляет себя Церкви» – о. Андрей или его неумеренные обвинители.

* * *

Особую группу критиков о. Андрея Кураева образуют те, кто недоволен его «книжностью» и «ученостью». «В Церкви все должно быть просто, – утверждают они, – а всякие там мудреные философии – от лукавого. Нечего мудрить: нужна простая детская вера и больше ничего». При этом к сказанному присоединяется несколько кратких практических указаний об этой самой «простой вере», делая упор на безоговорочное повиновение какому-либо «богоносному старцу»...