Неудобные вопросы и непредвзятые ответы

– Если человек не прощает ближних или таит в сердце обиду на Бога – это ведь грех? Но как же могут те же матери в Беслане, например, искренне простить – простить убийц своих детей? А если они не прощают, какие же они тогда христиане?

– Я думаю, нужно очень строго следить за тем, чтобы не перегружать человека. Почему жертва должна брать на себя всю тяжесть последствий преступления? Ее должно брать на себя государство. Если совершено преступление, то преступник должен быть наказан по закону. Тогда и жертве будет намного легче его простить. «Легче» не означает «легко», но все-таки... Что касается Беслана, вообще непонятно, что произошло с этими убийцами. Почему они не получили по заслугам? Почему об этом ничего не пишут газеты? Закон должен исполняться. Возмездие и наказание должны быть неотвратимы. Пусть наказание не будет жестоким, но оно вполне может быть суровым, а главное – неизбежным.

Недавно в литературе мне встретился такой эпизод из жизни Петра I. Как-то к царю привели чиновника, который брал взятки.

– Ваше Величество, – попытался оправдаться тот, – прожить на заработок, который я получаю, невозможно!

– Сколько же тебе надо? – спросил Петр.

– Положи, Государь, хоть вдвое больше.

– И ты обещаешь не воровать, если я увеличу тебе жалованье?

– Обещаю, – ответил чиновник.

– Ну смотри, если обманешь, я тебя повешу, – пообещал царь.

Через некоторое время чиновника снова привели к Петру за те же преступления. На что Петр сказал:

– Что ж, ты свое слово не сдержал, а я свое сдержу. – И приказал повесить вора и обманщика. Так сурово царь боролся с казнокрадством.

Истории известны и другие примеры наказаний. В XIX веке генерала, участника войны с Наполеоном, осудили за то, что тот провел, как сказано в приговоре, неосновательную инспекцию. Генералу дали взятку, чтобы он покрыл растрату казенных денег. За это его лишили всех званий, орденов, состояния и разжаловали в солдаты. Приговор дали на утверждение Государю, на что Его Величество сказал, что приговор должен быть таким, «чтобы нам не стыдно было в Царствии Небесном встретиться»; вернул бывшему генералу ордена и избавил от солдатчины. А когда тот умер, оставил пенсию семье и дал возможность детям получить образование. Дочерей же содержал до тех пор, пока они не вышли замуж. Дети не пострадали за грехи своего отца.

Люди должны учиться строить отношения друг с другом и с государством, а не перекладывать ответственность за происходящее на Бога, даровавшего нам разум, исторический опыт и жизненный опыт великих людей, которым мы можем воспользоваться.

ПОЧЕМУ МЫ НЕ ПРОГОНЯЕМ СЕКТАНТОВ?

– Почему Церковь не прогоняет сектантов, которые сами сделали «святыми» Гришку Распутина, царя-тирана Ивана Грозного, Сталина? Они ругают Патриарха, а им позволяется ходить в церковь, к которой они так не по-христиански относятся. Почему?

– У Церкви нет, да, наверное, и не должно быть никакого механизма принуждения. Здесь, скорее, речь может идти о нас самих, о верующих прихожанах православных храмов... Мыто что-нибудь делаем для того, чтобы этого не происходило? Или только показываем пальцем на того, кто, по нашему мнению, чего-то делать не должен, но делает? Но ведь мы – свободные люди, почему же тогда не решаемся прекратить это безобразие? Сам Господь не терпел безобразия. Вспомним, как Он сплел кнут из веревок и выгнал торгующих из храма (см.: Мк. 11, 15–19). Или нас так воспитали, что мы всегда воспринимаем правым того, кто протестует, и страдающим за идею того, кого хотят поставить на место? Увы, видимо, слишком глубоко сидит в нас эдакая холопская психология, воспитанная советским безбожием.

Мне вспоминается замечательное произведение поэта, который чистотой души и какой-то особой ясностью своей лирики превзошел многих собратьев по перу. Я говорю об Алексее Константиновиче Толстом и его замечательной былине «Змей Тугарин». Пирует князь Владимир, и вдруг на пиру выступает некий певец и начинает «петь на неведомый лад». Устами этого певца излагается будущая русская история. Говорит он о татарском нашествии, о том, что русские люди будут в порабощении: «внуки твои будут внукам моим держать золоченое стремя!» Князь вспыхнул при слове таком, а тот, говоря уже о Иване Грозном, продолжает: