Неуемный консорт

Вот и барон Кири весьма ловко использовал это специфическое устройство. Оставалось тайной, кто заполнял емкости «Недрохода» сказочными ракушками. Но это было не столь важно, да и почти с полной уверенностью можно было предположить, что робот. Потому что именно его, а не мастера или надзирателя, начальник лагеря мог запрограммировать еще на поверхности. Ведь вся система надзора за шахтами находилась именно в его руках, и самому спускаться вниз или посылать на риск доверенного человека не было смысла.

И вот теперь, с этими знаниями, у нас появлялся новый вариант действий: банальный шантаж. Мы досконально узнаем о силах барона и о его возможностях, а потом посылаем ультиматум: поднять на поверхность таких-то и таких-то, и мы молча, вместе с освобожденными, навсегда исчезаем с горизонта.

Вроде все просто и понятно… Но как получится на самом деле?

Глава 24 Там же

Наступила наша первая ночь во вражеском королевстве. Пока все работали в поте лица, мне следовало связаться с родственниками и все с ними тщательно обговорить. Ведь они меня ждут через полтора часа и даже не знают, насколько я не спешу на эту встречу. Конечно, мой прилет ожидался только инкогнито, без всяких банкетов или почетного построения гвардейцев в порту, но некие мероприятия дома все-таки планировались, к встрече со мной готовились отец, мать, младший брат Цезарь, и наверняка за час до моего первого шага по родной планете будут оповещены и младшие сестренки.

И теперь нужно было попросить родню о сотрудничестве. Если позвонит им вдруг императрица и в упор спросит: «Где мой супруг? – и тут же потребует: – Дайте ему немедленно крабер!» – отец или мать должны не растеряться и самым естественным тоном ответить: «Да, он здесь! Сейчас… сейчас…» А потом, не вызывая малейшего подозрения у Патрисии, воскликнуть: «Ах он, негодник! Опять отправился с виночерпием в подвал за новой порцией коньяка! Как только вернется, перезвонит!» Или застрял в ванной комнате. Или занимается с какой-нибудь фрейлиной рукопашным боем (лучше уж так озадачить мою жену, чем ляпнуть, что я в королевстве Пиклия провожу тайную операцию!). А ведь к этому не просто надо быть готовым постоянно, но и уметь ответить радостно, без страха перед высшей представительницей правящей династии Реммингов.

За отца я не волновался. Октар Малрене за несколько наших встреч показал себя молодцом. Истинный воин, настоящий аристократ, умнейший человек и прочная опора императорского порядка. Этого ни на испуг не возьмешь, ни глотку не придавишь. Солидный мужик, все понимает, и проблем с ним не будет. Особенно если ему все откровенно рассказать.

С братом и того легче. Я с ним близко сошелся еще на турнире за руку принцессы, когда находился в обличье барона Артура Аристронга. Этот молодой парень – вылитый я лет десять назад. Во всем! Недаром вся наша команда некоторое время была уверена, что Цезарь – это мой клон. Ну а критиковать самого себя за несообразительность я повода не давал. Почти…

О малолетних сестричках тоже не стоило беспокоиться. Им как изложат историю, так они ее и будут повторять.

А вот с матерью дело обстояло хуже. Во-первых, она патологически не умела юлить, быть скрытной и уж тем более говорить неправду. Ее легко было ввести в растерянность простым, но прямым вопросом; вогнать в краску, коснувшись интимной темы; узнать все секреты мужа или семьи, сказав хорошее слово о герцоге или похвалив деток.

А во-вторых, Диана Малрене несколько переволновалась, когда узнала, что у нее есть старший сын. Когда ей рассказали о моей подмене в роддоме больной девочкой, которая так и умерла в младенчестве, она долго не могла поверить в это. А когда получила на руки все доказательства, то вбила себе в голову, что это она виновата в такой подлой подмене. Ведь проведи она обследование плода в период беременности, преступление не могло бы случиться по умолчанию. А она не провела. Пошла на поводу у семейных традиций. Как следствие – тридцать с лишним лет даже не догадывалась, что у нее есть такой красавец, как я.

Зато теперь готова была просить прощения у меня и всех остальных родственников до скончания своей жизни. И любое упоминание обо мне для матери стало в последнее время как момент предынфарктного состояния. Мать очень боялась меня потерять во второй раз. Когда я ей звонил, она переставала дышать, соображать и видеть из-за помутнения зрения, пока ей терпеливо не втолковывали: «Да все нормально! Танти позвонил просто для того, чтобы узнать, как наши дела, и передать привет от Патрисии…»

Отец тяжело вздыхал, брат мотал головой и экспансивно разводил руками, но ничего сделать они пока не могли. Только и надеялись, что время безосновательные страхи Дианы Малрене развеет окончательно.