Неугасимое пламя

Дверь за Анжеликой закрылась, а Рэчел продолжала восторженно изучать изысканное убранство помещения. «Маме понравилось бы здесь», — мелькнуло в голове девушки. Это было подлинное женское царство, царство женщины, любящей и ценящей красоту. Сняв перчатки, она провела пальцами по легким занавескам кровати. Тонкие, очень-очень тонкие. Рэчел уселась на маленький диванчик, украшенный вышитыми подушками. Она рассмотрела их и восхитилась мастерством вышивальщицы. На одной из них был изображен спаниель, на другой — пара оленей.

В дверь легонько постучали, и снова появилась Анжелика. Она принесла медный кувшин с водой и вылила ее в фарфоровую раковину. Из глубокого кармана юбки она извлекла маленький флакончик красного стекла.

— Фиалковая эссенция, мадемуазель. Вы не возражаете?

— Нет, — улыбнулась Рэчел.

Анжелика вылила немного эссенции в теплую воду и, втянув в себя воздух, осталась довольна результатом.

— Вам нужно еще что-нибудь, мадемуазель?

Рэчел заверила ее, что не нуждается абсолютно ни в чем. Она сняла шляпу и бросила ее на свободный диванчик.

— Тогда я вернусь за вами через полчаса.

К этому времени вся семья должна собраться за столом.

— Большое вам спасибо, Анжелика.

Рэчел умылась и сразу почувствовала себя освеженной и бодрой. Застегивая платье, она снова перенеслась мыслями к человеку по имени Мэтью Деверо. При воспоминании о его глубоких пленительных голубых глазах сердце ее забилось учащенно.

Колесо судьбы сделало еще один оборот, и явился он — ее принц, ее прекрасный рыцарь, владыка ее души. Без предупреждения он вторгся в ее жизнь и овладел ее сердцем — отныне и навсегда, она чувствовала это.

Красивые губы Рэчел тронула легкая улыбка. Пусть он еще ничего не знает, но дело обстоит именно так. Это знает она!

— Так вы совсем недавно в Америке, мисс Галлагер?

— Совершенно верно, — ответила Рэчел на вопрос, заданный матерью Мэтью, и проглотила вторую ложку нежнейшего протертого супа с кусочками лангуста, лука и картошки, — я училась в пансионе, когда мои родители переехали в Америку, а затем задержалась там еще — занималась с несколькими девочками.

— Вам нравится преподавать? — спросила Фрэнсис Деверо.

— Очень нравится, мадам, — ответила Рэчел с энтузиазмом, и ее голубые глаза загорелись. — Я с величайшим удовольствием учила их и наслаждалась возможностью расширить границы их мира, ограниченного прежде лишь родной деревней.

— И как же вы достигали этого? — спросил Мэтью. Он был не в состоянии отвести от нее взгляд с тех пор, как она вошла в комнату, а вернее, с того самого момента, как он увидел ее под старым дубом. И причиной было вовсе не ее очарование, ведь Мэтью приходилось встречать женщин гораздо более изысканных и пре красных, чем мисс Галлагер. Он сам толком не понимал, что случилось. Если бы он верил в колдовство, то решил бы, что попал в тенета волшебницы.

В течение нескольких мгновений Рэчел как зачарованная смотрела на Мэтью.

— Обучая их чтению, мсье, — наконец ответила она. — Обладая этим даром, они могут познать неизведанные места, чужую жизнь, новые события и вещи. Знание, я уверена, есть наилучший базис для человеческой жизни.

— Это у нее от матери, — перебил Коннор Галлагер, с гордостью взглянув на дочь. — А что до меня, — он пожал широкими плечами, — то у меня как-то никогда не было времени для чтения.

На любящий взгляд отца Рэчел ответила тем же:

— Мой папа хочет сказать, что в некоторых кругах Ирландии образование рассматривалось как пустая трата времени, совершенно излишняя для молодого человека из католической семьи.

— А как же ваша мама? — спросила Фрэнсис.

— Мама принадлежит к английскому дворянству, мадам, — пояснила Рэчел, — и она получила воспитание, соответствующее ее положению.

— Это одна из причин моего переезда в Америку, — проговорил Коннор. — Здесь человек есть человек, и плевать на его религию. Очень грустно, что у меня дома твое вероисповедание значит больше, чем ты сам. — Коннор поднял свой бокал и осушил его до дна.

Впервые Рэчел слышала, чтобы ее отец говорил о собственной родине с такой горечью.

— Здесь тоже достаточно острых проблем, мистер Галлагер, — заверил его Мэтью. — Если в ближайшее время они не разрешатся, то, я боюсь, мы вынуждены будем «спустить с цепи войну».

— Сомневаюсь, что твоя матушка, Мэтью, находит подобные темы подходящими для застольной беседы, — заметил мистер Деверо-старший.

Фрэнсис Деверо бросила нежный взгляд в тот конец стола, где сидел Эдуард, человек, с которым она была связана супружескими узами в течение вот уже двадцати семи лет. Он ответил ей едва заметным ласковым жестом.

— Мы должны пригласить в гости вашу маму, — заявила она, обращаясь к Рэчел.

— Она будет очень рада, мадам.

Рэчел знала, что Кэтлин Энсли Галлагер пожертвовала многим ради брака с небогатым ирландцем, и одной из жертв стало изгнание из привычного круга. Знакомство с дамой типа Фрэнсис Деверо, возможность бывать у нее в доме означали бы для ее матери возвращение в хорошее общество. Рэчел чувствовала, что ее сердечная, искренняя мать и мать Мэтью понравятся друг другу.