Неугомонная мумия

- Видимо, так, Пибоди. Знаешь, когда в ту ночь я смотрел на горящий гроб, меня удивило, почему он так быстро сгорел. В мгновение ока. Конечно, эти мумифицированные тела, пропитанные смолами, горят как спички, но должно было хоть что-то остаться: кусок кости или часть амулета. Джон...

Молодой человек подпрыгнул. Объятый ужасом, он не отрывал глаз от мумии.

- Ты ведь клал ящик с этой мумией в хранилище, так? Не заметил разницы в весе по сравнению с остальными?

- Этот ящик был не такой тяжелый, как другие, - пробормотал Джон.

- Так что же вы промолчали?! - взвилась я.

- Ну-ну, Пибоди, не надо бранить юношу. Вчерашний камердинер не привык иметь дело с гробами.

- Верно. Прошу прощения, Джон.

- О, мадам... - Джон осекся, издав булькающий звук; глаза его, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Эмерсон занес нож над грудью мумии. О, сэр... Боже мой... сэр...

- Не хочется трогать обмотки, - объяснил Эмерсон. - Та ткань, что ближе к телу, все равно, наверное, спрессовалась в твердую массу. Послышался хруст разрезаемой ткани.

Джон взвыл и закрыл глаза руками.

- Вот стержень из синего фаянса... Где-то поблизости должен быть сердечный скарабей... Ага, есть, и довольно неплохой образец. Зеленый полевой шпат.

- Эмерсон ищет амулеты, - пояснила я Джону. - Это такие магические предметы. Их кладут в обмотки. Этот стержень символизирует постоянство, сердечный скарабей гарантирует, что сердце не заберут демоны. Эти два амулета почти всегда находятся в области груди...

- Не надо мне об этом говорить, мадам, - взмолился Джон, плотнее прижимая руки к глазам.

Эмерсон отложил нож:

- Расчленять дальше нет необходимости. Наверняка здесь найдутся еще амулеты и украшения, дамочка, похоже, была не из бедных, но, думаю, смысл уже ясен.

Я кивнула:

- Мумия и ее снаряжение так же ничем не примечательны, как и гроб. Какая досада! Ну-ну, Джон, профессор Эмерсон закончил; хватит строить из себя натурщика, позирующего для статуи воплощенного ужаса.

Джон открыл глаза, но упорно отводил их от мумии.

- Прошу прощения, мадам... Это просто... она выглядит такой настоящей...

Я взяла покрывало и набросила на древние останки, оставив открытой лишь голову с портретом.

Джон испустил вздох облегчения:

- Спасибо, мадам. Можно отнести ее в кладовую?

- Джон, - сурово сказал Эмерсон, - ты никогда не станешь археологом, если будешь позволять себе сантименты.

- Спасибо, сэр, но я не хочу быть археологом. Это не значит, сэр, что этот труд бесполезен, но, думаю, я для него не гожусь.

- Боюсь, ты прав, Джон. Жаль, что ты не можешь брать пример с меня. Мумии - это всего лишь образцы, у них нет личности, их следует изучать с колодной бесстрастностью, и ни в коем случае нельзя предаваться сентиментальности. - Он протянул руку, чтобы убрать портрет, но замешкался. - Закрепи-ка его, Амелия, не то упадет и разобьется.

Было бы проще положить портрет в отдельную коробку, но я не стала перечить. Пристроила дощечку на мягкой подушечке и примотала полосками ткани. Осторожно укутав мумию покрывалом, Джон поднял ее на руки.

Я отправилась с ним, чтобы посветить. Сцена была достойна кисти самого Рембрандта. Мрачный силуэт разрушенного монастыря, одинокий круг яркого света и мужчина, прижимающий к груди белую фигуру. Я хорошо понимала настроение Джона, но в душе тлела надежда, что свою страсть к Черити он не перенесет на эту истерзанную мумию. А такая опасность существовала: Черити отнюдь не собиралась поощрять Джона, а отвергнутые влюбленные, как известно из романов, обожают предаваться страданиям по поводу своей безответной любви. И разве есть на свете любовь более безответная, чем к женщине, что скончалась почти две тысячи лет назад...

Заперев хранилище, я поблагодарила Джона и отпустила его. Он нерешительно сказал:

- Если вы не сочтете это за неудобство, мадам... можно мне немного посидеть с вами и профессором?

- Конечно, Джон, вы же знаете, что мы всегда рады вашему обществу. Но я думала, что вы штудируете Библию.

- Ох, мадам! Боюсь, мне не удастся осилить Числа.

- Не падайте духом, Джон!

Честно говоря, я подбадривала Джона скорее по привычке. Его любовные и религиозные проблемы начали мне надоедать, да и голова была забита более неотложными делами.

Проходя мимо двери Рамсеса, я заметила, что из-под нее выбивается полоска света. Странно, что он не выглянул и не спросил, чем мы занимаемся, ибо любопытство нашего отпрыска не знает границ.

Я постучалась.

- Гаси свет, Рамсес. Тебе уже давно пора в постель.

- Еще только полчасика, мамочка!

- Над чем ты там корпишь?

Последовала пауза, потом неохотный ответ:

- Над манускриптом.

- Ты испортишь зрение, если будешь изучать выцветшие коптские буквы при свете лампы. Хорошо, полчаса, но не больше.

- Спасибо! Спокойной ночи, мамочка. Спокойной ночи, Джон.

- Спокойной ночи, Рамсес, - отозвался Джон.

- Интересно, как он узнал, что вы со мной? - задумчиво спросила я.

Когда мы вернулись в гостиную, Эмерсон собирал бумаги с пола.

- Какой беспорядок! Вечно ты, Пибоди, все разбросаешь... - ворчал он. Джон, ты мне не поможешь?