Неугомонная мумия

Теперь я верю рассказам тех, кто утверждает, будто перед кончиной в течение нескольких секунд перед человеком проносится вся жизнь. Падая в пропасть, я успела припомнить каждое мгновение своей жизни, вплоть до мельчайших деталей. Я настолько увлеклась воспоминаниями, что даже забыла о своем бедственном положении. В чувство меня привела жестокая реальность. Впрочем, тут я несправедлива - реальность могла оказаться куда более жестокой. Взметнув фонтан брызг, я плюхнулась в воду. Под водой была грязь, и только под грязью - острые камни. Вода и грязь изрядно смягчили падение, и каменные клыки не добрались до моей многострадальной... хм... плоти, назовем это так. Хотя, поверьте, барахтаться в липкой грязи - занятие не из приятных. Радовало лишь то, что хоть частично удастся избавиться от вони летучих мышек, которой я пропиталась насквозь. Как говорится, нет худа без добра.

Судорожно барахтаясь в жиже, я вдруг поняла, что руки и ноги больше не связаны. А в следующую секунду до меня дошло, что судьба Офелии мне не грозит: вряд ли удастся утонуть там, где можно смело встать на ноги. Что я и сделала. И поспешно выдернула изо рта кляп. Эта тряпка, конечно, не позволила наглотаться отвратительной жидкости, но все должно быть в меру. Не стану же я разгуливать с кляпом во рту всю оставшуюся жизнь.

Едва я успела принять вертикальное положение, как снова полетела в воду - рядом шлепнулся какой-то весьма тяжелый предмет. Не мешкая ни секунды, я нырнула в кромешный мрак и принялась шарить в воде руками. Вскоре пальцы наткнулись на что-то мягкое и склизкое, похожее на шкурку дохлого зверька. Я узнала бы это "что-то" в любом виде! Сухом или мокром, чистом или грязном! Какое счастье, что Бог наградил Эмерсона такой густой шевелюрой! Я вцепилась в волосы ненаглядного супруга и изо всех сил потянула вверх.

Даже ангельский хор не прозвучал бы так чарующе, как эти проклятья. Раз Эмерсон ругается, значит, он не только жив, но и в сознании. Наверное, холодная вода привела его в чувство.

Отплевавшись, супруг развернулся и нанес стремительный удар. Благо я была к тому готова, не то наверняка лишилась бы половины зубов. Вильнув в сторону, я опасливо отодвинулась от ненаглядного как можно дальше и задушевно прошептала:

- Это я, Эмерсон, твоя Пибоди.

- Пибоди! - пробулькал Эмерсон. - Это ты? Слава богу! Но где, черт возьми, мы находимся?

- Внутри Черной пирамиды. Точнее, под ней. Мне удалось определить направление.

Эмерсон нащупал в темноте мое лицо и прижал меня к себе.

- Ну и в переделку мы попали. Последнее, что я помню, - это взрыв где-то в основании черепа. Но с чего ты взяла, что мы внутри Черной пирамиды? Еще одна твоя фантазия? Никогда не думал, что внутри пирамиды может быть так мокро.

- Меня связали и запихнули в рот кляп, но сознания я не теряла. Эмерсон, они нашли вход! Он не на северной стороне, где его ищет мсье де Морган, а на уровне земли у юго-восточного угла. Неудивительно, что француз не смог его отыскать. - Критическое покашливание, донесшееся из темноты, напомнило, что я отклонилась от темы. - Подозреваю, что мы в погребальной камере. Если помнишь, эта пирамида стоит совсем рядом с полями. Недавнее наводнение, возможно, затопило нижнюю часть.

- Но почему они нас просто не убили? Зачем скинули сюда? Полагаю, ты сможешь найти путь назад.

- Надеюсь, Эмерсон. Но это очень запутанная пирамида, настоящий лабиринт. И я находилась не в лучшем состоянии. Похититель большую часть пути тащил меня за собой, и... э-э... мое тело все время билось о камни, а...

Эмерсон зарычал.

- Тащил, говоришь? Мерзавец! Вырву у негодяя печень, когда доберусь до него. Не бойся, Пибоди, я выведу тебя из любой пирамиды.

- Спасибо, дорогой Эмерсон, - с чувством ответила я. - Но для начала не мешало бы хоть что-нибудь разглядеть.

- Интересно, как? Если только ты не умеешь видеть в темноте, как Бастет.

- По словам Рамсеса, это все легенда. Даже кошкам нужно хотя бы немного света, а здесь такой мрак, что его можно пощупать. Постой, Эмерсон, перестань брызгаться, я зажгу спичку.

- Почему-то удары по ягодицам отбили у моей дорогой женушки мозги, пробормотал про себя Эмерсон. - Пибоди, о чем ты...

Тусклое пламя спички отразилось в его расширившихся глазах.

- Подержи коробок, - велела я. - Мне нужны обе руки, чтобы зажечь свечу. Вот. Так-то лучше, не правда ли?

Стоя по пояс в грязной воде, с лиловым синяком во весь лоб, Эмерсон все-таки сумел изобразить широкую радостную улыбку.

- Никогда больше не буду насмехаться над твоим снаряжением, Пибоди!

- Мне приятно отметить, что уверения производителя в водонепроницаемости жестяной коробки оказались правдивыми. Нельзя рисковать нашими драгоценными спичками. Пожалуйста, закрой коробочку и положи ее в карман рубашки.

Эмерсон так и сделал. Наконец у нас появилась возможность оглядеться.

Неверное пламя свечи едва пробивало брешь в окружающей черноте. В глубине помещения, возвышаясь, словно остров, над водной поверхностью, проступал какой-то смутный силуэт. К нему-то мы и направились.