Неугомонные бездельники

— Как, кого?.. Камеру.

— А-а! — вскрикнул я и вскочил. — У тебя кто дома?

— Никого.

— Хватай скорей камеру и прячь в подпол немедленно!

— А что? — сбился на шепот Славка.

— Немедленно! Потом объясню… У нас сейчас обыск будет, понял? Потом объясню… За стенкой жуликов поймали, понял? Объясню потом… Ну и нас заодно обыщут, — может, мы подкоп сделали, понял?

Выпаливая все это, я действовал: сорвал с вешалки синий прорезиненный отцовский плащ, расстелил его в сенях и выдрал из-под шкафа камеру. Только я сложил ее вдвое, как дверь яро распахнулась. Я обмер — милиция! Но это был всего-навсего Юрка… Уф, у меня от облегчения радужные кольца поплыли в глазах. Юрка хотел сказать нам что-то срочное и горячее, прямо кипящее на губах, но, увидев камеру, прилип к порогу и так стянул свой кисетный рот, что, будь он и вправду кисетом, лопнул бы шнурок.

— Что? — спросил я.

— Откуда она у вас?

— Не догадываешься?.. Юр-рок!

— А-а! — почти обрадованно протянул Юрка. — Значит, это вы?.. А у меня мозги набекрень: ну кто же, кто мог?.. А это вы! И бутылку запустили, и это…

Рулетом закручивая камеру, я отчеканил:

— А ты что думал, предатель: хап, тяп и ферзь?.. Нет, Блинчик, обожжешься!.. Дуй давай, докладывай своему Блину, что ваша операция «Гараж» провалилась. Раз и навсегда.

Бобкин отступил на крыльцо и оттуда посыпал:

— Доложу, не бойся!.. А знаете, что вам будет, а?.. Харакири! Блин давно спрашивает, не начистить ли кому из вас рожу, а я все неткаю, мол, хорошие ребята, но теперь-то, гуси-лебеди, вы у меня покурлыкаете! Теперь не жить вам! Блин вас так уработает, что ни одна больница не примет.

Славка не выдержал:

— Я тебя сейчас сам так уработаю, что ты ни до Блина, ни до его сковородки не доползешь. — Он поднялся и шагнул к Юрке.

Того словно сдуло с крыльца.

— Встретимся, химики-мумики! — крикнул он, убегая.

Я не очень вслушивался в Юркины угрозы — свои тревоги грызли и подхлестывали меня. Скорей, скорей! Чуть камеру отпустишь, она — фр-р! — и раскрутилась. Кое-как, наконец, я замотал ее в плащ, Славка вскинул узел на плечо и затрусил к себе.

Ну все, гора с плеч! Но я не сразу успокоился. Я обошел всю квартиру, заглянул во все закутки, выискивая неизвестно что, как будто всю жизнь воровал и краденое распихивал по щелям. Вскарабкался даже на пыльную, как луна, дезкамеру, где и застал меня Борька. Я сидел на четвереньках на самом краю и, обхватив колени, о чем-то думал.

— О! — воскликнул он. — Зырят свысока злые вороны!

— Кар-р-р!

Взмахнув голыми руками, как облезлыми крыльями, хищно изогнув шею и распялив рот я качнулся вперед, на лету повернулся, поймался за выступ и, живо спустившись по толстым болтам, торчавшим из дверных косяков, накинулся на Борьку.

Отбиваясь, он заверещал:

— Стой, Вовк, стой! Слышь, погоди… Скажи лучше, что это вы со Славкой вчера вечером в гараже натворили.

— А ты откуда знаешь? — удивился я, сразу сбившись с веселого настроения.

— Юрка сейчас налетел. Такой-сякой, кричит, пасть порву, клоуном сделаю, чтоб не шлялся ночью по огородам. Я ему — пошел, говорю, к черту, я спал, говорю, как убитый. А-а, шипит, твое счастье, а этим, говорит, то есть вам со Славкой, можешь, говорит, копать могилу. В чем дело?.. И в гараже какая-то стукотня.

— Но?.. Ура, Боб!.. Все, значит, идет как по маслу! Ха-ха!.. А про Юрку забудь! Не друг он нам больше! Предатель он и… вор! — Последнее слово я хотел удержать за зубами, вспомнив про нашу несчастную камеру, но оно выпорхнуло, и мне осталось только подтвердить его. — Да, он предатель и вор!.. Ты все узнаешь, но сперва глянем, что делается в гараже.

Я на ходу натянул рубашку, запер дверь, и мы заскочили к Славке. Он отряхивался над открытым подполом, его тесные штаны, ковбойка были выпачканы землей, а на свой упругий белый чуб он собрал все подпольные тенета.

— Порядок! — щелкнул Славка. — Не найдут, даже если и к нам с обыском придут!

— С каким обыском? — спросил Борька.

— Потом узнаешь.

— Да вы что! — возмутился Борька.

— Потом, Боб. Славк, живо. Говорят, в гараже гром и молния. Быстрее айда на крышу!

Палисадниками мы пронеслись к нашему тополю и, перебравшись по ветке, залегли у конька.

За высоким складским забором невидимо стучало и трещало. Мы слушали этот веселый грохот, словно концерт по заявке, — еще бы, рабочий класс действовал по нашему плану.

— А вдруг забьют и лаз в гараж? — обеспокоился Славка.

— Другой прошибем, — сказал я. — Забор тоже хилый.

Борька насел:

— Хватит резину тянуть!.. Давай, Гусь, выкладывай! А то гляди-ка, умники, все понимают! Давай!

Я не спеша, с наслаждением рассказал о нашем ночном приключении, начав фронтовым случаем с дядей Федей и заключив пораженной Юркиной физиономией, когда он увидел камеру в наших руках. Борька завистливо покрякивал и коротко бросал: ну, барбосы, ну, шалопаи, — не позвали!.. А под конец он совсем расстроился и, трахнув по железу кулаком, воскликнул:

— Может, всего раз такое событие во дворе, а вы!.. Тоже мне, друзья!

— Уже не раз, а два, — задумчиво уточнил Славка. — Анечкин-то огород забыли?

— Сравнил огород с камерами, — буркнул Борька.