Неугомонный эльф

— Это был ужас! Кошмар! Конец света! — трагическим тоном провозгласил Карадор. — Вы только посмотрите, во что превратился мой трофей! Ах ты скотина! Да я тебя… Я из тебя… Стой, куда потащил? Мое! Не дам!

Причиной его криков была та самая ящерица, которая накануне здорово обкусала череп пещерного морла, а сейчас под шумок стащила свой собственный отброшенный накануне хвост и с аппетитом им закусывала. Услышав вопли неугомонного эльфа и увидев, что тот рвется к ней со всех ног, огромная зверюга подхватила в зубы остатки трофея и со всех лап бросилась наутек.

Фрозинтар еле успел поймать кинувшегося вдогонку друга и некоторое время придерживал его на весу за шиворот, до тех пор пока тот не перестал брыкаться.

— Да тихо ты! — рыкнул он, борясь с желанием встряхнуть неугомонного эльфа как пыльный коврик.

— Тебе легко говорить! — возмущенно взвыл Карадор. — А эта скотина мою голову уничтожила!

Тара тихо захихикала. К ней присоединился Льор.

— Твою голову ничем не уничтожить, — буркнул драур.

— Ну не мою, а моего морла. Что мне с этим делать? — поставленный на землю, но все еще придерживаемый за шкирку, эльф попинал носком сапога раскусанный пополам череп, с которого было содрано больше половины мяса. — За такие осколки костей мне не дадут даже горстки медяков! Я хотел хвост драконий прихватить, но эта скотина его утащила и слопала. У-у, поймаю — убью на месте!

— Не надо, — вступился мягкосердечный Льор. — Может, она просто голодная была. Себя есть — это же… это…

— Это — судьба! — изрекла Тара под одобрительные кивки остальных. — Она все равно воняла ужасно, да и тяжелая была — жуть. Чего теперь жалеть? А нам пора отсюда убираться.

— И как можно скорее, — поддакнул Фрозинтар. — Пока этот колдун не опомнился.

Все огляделись по сторонам, но заманившего их сюда человека не отыскали. Видимо, он воспользовался моментом и сбежал. Но куда? Задерживаться и выяснять никому не хотелось.

Уже у порога Карадор внезапно отстал и с воплем «Ага!» кинулся обратно. Фрозинтар на этот раз не успел его перехватить, а когда неугомонный эльф вернулся к своим спутникам, те испустили хоровой вздох: обеими руками прижимая к животу, он тащил оторванную драуром голову созданной магом сущности.

Несколько дней на этаже кузнецов стены гротов сотрясались от грохота и лязга. Несколько дней удивленные гномы только переглядывались и пожимали плечами, гадая, в чем причина. Кузнечным ремеслом темные альфары владели плохо — могли отковать лишь полезные в хозяйстве вещи, рабочие инструменты и иногда кое-какие безделушки. Нет, говорят, что в древности подземные рудокопы обладали кое-какими секретами мастерства — ведь именно гномьи кузнецы отковали знаменитого Белого Змея, — но с тех пор многие знания оказались утраченными. Злые языки и вовсе говорили, что легендарный меч ковали на пару человек и орк, а гном только делал ножны. По завершении работ закален он был в крови дракона, который отдал волшебному оружию свою душу. И будто бы вообще ковался Белый Змей для какого-то человеческого короля, но тот умер еще до завершения работ, и меч некоторое время бродил по свету, пока его не прибрал к рукам король гномов Терако Энергичный. Но всем давно известно, что это — злобные измышления клеветников. Любой темный альфар вам докажет, что Белого Змея ковали гномы и для гномьего короля, а не для кого-то другого.

Через несколько дней грохот и звон металла стих. А еще неделю спустя на юг, в столицу Залесья, от подножия Дымного Носа во весь опор поскакал одинокий всадник. Несмотря на теплое время года, он так и не снял своего подбитого мехом плаща и всю дорогу обливался потом. И на то имелись веские причины — внимательный взгляд мог заметить, что под плащом к спине всадника приторочено длинное тело полутораручного меча.

Дворец спал, погруженный в духоту летней ночи. Давно угомонились придворные, оставив развлечения и интриги. Задремал над стопкой доносов задержавшийся на работе канцлер. Отошел ко сну мажордом, обойдя последний раз вверенную территорию. Забылись тяжелой дремотой прикорнувшие в своих каморках слуги. Даже стражники кое-где подремывали на постах, зная, что до смены караула еще больше полутора часов, а время от полуночи до трех часов ночи всегда считалось самым тихим временем суток, когда ничего не происходит.

Обычно не происходит.