Неугомонный

Валландер был вне себя. И потому вопреки обыкновению пошел в лобовую атаку. Ему казалось, что семья, где двое пропали, а третий обнаружился, обманула его. Он словно стал мишенью обычной в высшем обществе лживости, ну как же, семейные секреты, которые любой ценой необходимо утаить от предположительно незаинтересованного окружения. После разговора с Аткинсом и долгого вечера, когда вернулся вспять и опять, с какой-то лихорадочной злостью, перебрал все случившееся и сказанное начиная с семидесятипятилетнего юбилея Хокана фон Энке, он забылся тяжелым сном, а утром, сразу после семи, позвонил Линде. Надеялся застать Ханса, но как раз в этот день он уехал уже около шести.

— Что он делает в такую рань? — раздраженно спросил Валландер. — Банки, поди, закрыты, и акции никто не покупает и не продает.

— Как насчет Японии? — заметила Линда. — Или Новой Зеландии? Экономика никогда не спит. На азиатских биржах большие подвижки. Он часто уезжает так рано. А вот ты обычно в семь утра не названиваешь. Не сердись на меня. Что-то случилось?

— Я хочу поговорить о Сигне.

— А кто это?

— Сестра твоего мужа.

Валландер слышал, как Линда дышит в трубку. Каждый вздох — новая мысль.

— У него же нет сестры!

— Ты уверена?

Линда знала своего отца и сразу поняла, что дело серьезное. Он бы не стал звонить в такую рань, на такие скверные шутки он не способен.

В кроватке захныкала Клара.

— Может, приедешь сюда? — сказала Линда. — Клара проснулась. Утром с ней трудновато. Не от тебя ли унаследовала, а?

Часом позже Валландер затормозил на дорожке перед их домом. К этому времени Клара уже поела и была довольна, а Линда встала и оделась. Валландеру по-прежнему казалось, что выглядит она бледной и усталой — уж не заболела ли? Но спрашивать он, разумеется, не стал. Как и он, она не любила подобных расспросов.

Они сели за кухонный стол. Лежавшую на нем скатерть Валландер хорошо помнил. Ее стелили на стол в доме его детства, потом у отца в Лёдерупе, а теперь вот здесь. Ребенком он часто водил пальцем по заковыристому узору красных нитей на ее оборке.

— Объясни, что ты имеешь в виду, — сказала Линда. — Я повторю то, что уже говорила: у Ханса нет сестры.

— Я тебе верю. Ты о сестре не знаешь, как не знал и я. До сегодняшнего дня.

Он рассказал о телефонном разговоре с Аткинсом и о неожиданном упоминании о дочери по имени Сигне. Вероятно, Аткинс упомянул о таинственной сестре совершенно случайно. Сложись разговор чуть-чуть иначе, и Валландер остался бы в неведении. Линда напряженно слушала и все больше хмурила брови.

— Ханс ничего не говорил про сестру, — сказала она, когда Валландер умолк. — Какая-то нелепая ситуация.

Валландер кивнул на телефон.

— Позвони ему и задай простой вопрос: почему ты не говорил мне, что у тебя есть сестра?

— Она старше или моложе?

Валландер задумался. Об этом Аткинс не упоминал. Тем не менее он не сомневался, что сестра старше. Если бы она родилась после Ханса, скрыть ее существование было бы слишком трудно.

— Звонить я не стану, — решила Линда. — Спрошу, когда он вернется домой.

— Нет, — возразил Валландер. — У нас двое пропавших людей, которых надо искать. Это не личное дело, а полицейское. Если ты не позвонишь, я позвоню сам.

— Пожалуй, так лучше всего.

Валландер снял трубку и цифра за цифрой набрал под диктовку Линды копенгагенский номер. Звонок прошел: они услышали классическую музыку. Линда наклонилась поближе, прислушалась.

— Это его прямой номер. Музыку выбрала я. Раньше у него было жуткое американское кантри. Некий Билли Рей Сайрус. Я заставила его поменять музыку, пригрозила, что не стану звонить. Сейчас он ответит.

Она едва закончила фразу, как Валландер услышал голос Ханса. Прерывистый, чуть ли не запыхавшийся. Что там стряслось на азиатских биржах? — подумал Валландер.

— У меня вопрос, не терпящий отлагательства, — сказал он. — Кстати, сижу я сейчас за столом у вас на кухне.

— Луиза? — сказал Ханс. — Или Хокан? Нашлись?

— Хотелось бы, чтобы нашлись. Но речь идет совсем о другом человеке. Догадываешься, о ком?

Валландер заметил, что Линду раздражает ненужная, по ее мнению, игра в кошки-мышки. Пожалуй, она права. Надо действовать напрямик, без обиняков.

— Речь о твоей сестре. О Сигне.

В трубке царила тишина, потом Ханс сказал:

— Я не понимаю, о чем ты. Это шутка?

Линда наклонилась над столом, Валландер держал трубку так, чтобы она могла слышать. Ханс определенно говорил правду.

— Нет, не шутка, — сказал Валландер. — Ты действительно ничего не знаешь? Не знаешь, что у тебя есть сестра по имени Сигне?

— У меня нет ни братьев, ни сестер. Можно мне Линду?

Валландер молча передал трубку дочери, которая повторила все, что услышала от него.

— В детстве я часто спрашивал родителей, почему у меня нет ни брата, ни сестры, — сказал Ханс. — И всегда слышал в ответ, что им кажется, одного ребенка достаточно. Я никогда не слышал упоминаний о ком-нибудь по имени Сигне, никогда не видел ее фотографий. Всегда был единственным ребенком.

— Трудно поверить, — сказала Линда.

На миг Ханс сорвался, выкрикнул в трубку:

— А каково мне, по-твоему?

Валландер забрал у дочери трубку.