?Неуязвимость! Отчего системы дают сбой и как с этим бороться

Несмотря на это, Зиммель был чужаком для немецкой академической системы образования. На протяжении значительной части своей карьеры Зиммель не получал вознаграждения за лекции, и раз за разом ему отказывали в профессорской должности. В 1901 году он наконец получил ранг внештатного профессора, но это было, как указывал один из биографов Зиммеля, «всего лишь почетное звание, которое все же не позволяло ему принимать участие в деятельности академического сообщества и не сняло с него клейма чужака»{331}.

Одним из препятствий в карьере Зиммеля было его еврейское происхождение. «Как бы то ни было, Зиммель – семит, как по своему внешнему виду и поведению, так и по манере мышления, – писал один видный историк в письме с характеристикой Зиммеля, когда Гейдельбергский университет рассматривал вопрос о назначении его на профессорскую должность. – Он сдабривает свою речь умными сентенциями. А привлекаемая им аудитория имеет соответствующий состав. В ней очень много дам»{332}. Вердикт: «Тот взгляд на мир и философия жизни, которую представляет Зиммель… со всей очевидностью отличаются от нашего германского классическо-христианского образования».

Зиммель не получил этой должности. Но в том же году он опубликовал небольшой очерк, который впоследствии стал одним из самых значительных его вкладов в науку, – работу, которая теперь присутствует в программах университетов по всему миру и продолжает воодушевлять социологов. Очерк назывался «Чужак» (Der Fremde){333}.

Чужак – это индивидуум, который находится внутри группы, но не принадлежит к ней. Прототипом чужака для Зиммеля являлся купец-еврей в средневековом европейском городе, – он жил в сообществе людей, но отличался от членов этого сообщества. Он был достаточно близок к ним, чтобы понимать их, но и достаточно отдален, чтобы наблюдать со стороны.

Зиммель утверждал, что сила чужаков лежит в их объективности:

[Чужак] не связан корнями с данным сообществом и расстановкой кланов и групп внутри его… [и] не опутан теми связями, которые могут исказить его восприятие, его понимание ситуации и его оценку поступающей информации… он рассматривает обстоятельства с меньшим предубеждением; он оценивает их по более общим и объективным меркам; а его действия не ограничены обычаями, соображениями благочестия или прецедентами{334}.

Именно поэтому чужаки могут помочь в поисках истины. В качестве классического примера Зиммель приводит существовавшую в средневековых итальянских городах практику «приглашения судей со стороны, потому что ни один судья из числа коренных жителей не мог быть свободным от семейных интересов»{335}. Это был институт podestà, когда главный судья приезжал из другого города и исполнял обязанности беспристрастного арбитра. На такие должности люди обычно назначались на короткий срок, чтобы они не могли слишком «сродниться» с городом и оказаться связанными с местными делами. Однако, находясь при исполнении обязанностей, podestà обладал значительной властью. «Граждане, видя, как между ними все чаще возникают споры и конфликты, – писал летописец из Болоньи Леандро Альберти, – находили на должность главного судьи города человека из другой местности. Ему передавалась вся полнота власти и юрисдикция над городом, равно как и право судить уголовные и гражданские дела»{336}. Вся власть чужакам!

В этой книге мы уже видели силу чужаков. Подсчеты Мэтью Миранте вскрыли проблемы, существовавшие в Департаменте исполнения наказаний штата Вашингтон. Хакеры Крис Валасек и Чарли Миллер не работали инженерами в компании Chrysler, однако обнаружили большие проблемы с безопасностью в автомашинах Jeep. Во Флинте, штат Мичиган, Лиэнн Уолтерс привлекла внимание к проблеме высокого содержания свинца в воде – проблеме, которую чиновники системы здравоохранения так старательно игнорировали. А в 2001 году двое посторонних – корреспондентка Бетани МакЛин и биржевой трейдер Джим Чанос – выяснили достаточно, чтобы задать вопросы, вскрывшие аферу концерна Enron.