Неукротимая

Спустя несколько часов они выехали из лагеря: Джек верхом на вороном, Луси и Дати на двух лошадях и мул, нагруженный шкурами, припасами и водой. Они двигались шагом – из-за состояния Дати – и остановились на ночлег в долине Сан-Педро, недалеко от брода, где почтовый тракт пересекал реку.

– Я сразу же начну срезать прутья, – сказал он Дати, – а ты займись разгрузкой вещей и лошадьми.

– Шоцки, – выдохнула Луси.

Дати проследила за его взглядом.

Джек вздрогнул, пораженный ее тоном.

– Со временем Луси снова выйдет замуж, – не слишком уверенно сказал Джек. – Такова жизнь.

При звуке ее голоса койот повернул к ней голову и навострил уши.

– Как ты себя чувствуешь? – обратился Джек к Дати.

Усевшись на землю, Джек принялся за еду: вяленую оленину и сушеные бобы. Они не разводили костер, опасаясь привлечь внимание солдат. Иначе ему придется защищать двух женщин, одна из которых не в себе от скорби, а другая беременна.

Джек кивнул, не поблагодарив за пожелание, ибо это противоречило обычаям. Судя по всему, появление семьи в лице Дати и Луси смягчило Нахилзи.

– Как это произошло? – Луси впервые спросила, как умер Шоцки. В ее зеленых глазах светилось страдание.

Проводив его взглядом, Джек вернулся к насущным делам.

Через три дня они достигли стойбища Кочиса. Перед ними открылось целое море вигвамов, поскольку племя Кочиса составляло более тысячи мужчин, женщин и детей. Остановившись на краю стойбища, Джек спешился и снял с лошадей женщин.

– Этим должна заниматься женщина, – заявил Нахилзи, имея в виду Дати.

– Завтра мы выходим на тропу войны, – сообщил он и ушел.

Глубоко встревоженный, Джек убрал «кольт» в кобуру. Неужели это был Шоцки? Он на секунду прикрыл глаза. Конечно, Шоцки. Они с Луси постоянно думали о нем, а духи, как известно, в таких случаях задерживаются среди живых. Более того, для его брата путь в потусторонний мир закрыт. Шоцки обречен вечно бродить по земле, взывая об отмщении.

– Это моя обязанность, – сказала она, положив руку ему на плечо.

Он, видимо, не узнал Луси, поскольку прошло немало лет с тех пор, как она вышла замуж за Шоцки и покинула племя. Но одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять, что она в глубоком трауре. Все сторонились Луси как из суеверного страха перед смертью, так и из уважения к ее горю.

– Нас познакомил док Харрис, – вмешалась Кэндис. Она бросила на Генри предупреждающий взгляд и вспыхнула, заметив, что Джек перехватил его.

Наступил март, и беременность Кэндис стала заметной.

И чуть не потеряла сознание.

– Господи! – выдохнул он.

Генри выронил топор и шагнул вперед:

– Поговорим дома. – Он взял вороного под уздцы и повел в крытый загон.

– Джек, Генри помог мне из-за моего положения. Его глаза сверкнули:

– Кэндис, беременная ты стала еще красивее, – хрипло вымолвил Джек.

– Ты бросил меня, и у тебя нет никакого права являться сюда и требовать отчета…

– У меня все в порядке, – возразила Кэндис, отлично понимая, что он прав. Да, ей нужен мужчина, потому что она слишком устала нести свое бремя в одиночку.

– Джек…

– О, Джек!

– Buenos dfas, seiiora[7]. Смотрите, сколько снесли. Здорово, да?

– Ты не понимаешь.

Раздался резкий стук в дверь.

Генри нарушил неловкое молчание:

– Мало того, что он бросил тебя, ты еще и беременна? Кэндис ощутила привычное негодование и обиду на Джека, однако испытала потребность защитить его.

Сжав ладонями голову мужа, Кэндис прильнула к его губам. Джек напрягся и одним движением вошел в нее.

– У меня есть все права. Ты моя жена. Он коснулся тебя? Кэндис прижималась к его твердому телу, чувствуя, как оно дрожит от гнева и ревности.

Он исчез так же стремительно, как появился. Вздохнув, Кэндис аккуратно переложила яйца в корзинку. Ветер усилился, предвещая бурю, ставни дробно постукивали о стены. Док Харрис наколол дров, хотя это и не составляло для Кэндис особой проблемы. Стоило улыбнуться, и всегда находился солдат, готовый оказать ей услугу.

Со дня отъезда Джека прошел ровно месяц. Кэндис была уже на пятом месяце, однако старательно прятала свой округлившийся живот, и никто ни о чем не догадывался. Она расставила два платья и постоянно куталась в темно-зеленую шаль, успешно скрывая пополневшую грудь и раздавшуюся талию. Никогда в жизни она так не уставала – и никогда не испытывала такого одиночества и страха.

– Он тебя так целовал? – Джек снова завладел ее губами.

Отстранившись, Джек одарил ее долгим жарким взглядом человека, истосковавшегося по женщине, и повернулся к побагровевшему Генри, собственническим жестом прижимая к себе Кэндис.

– Нет, – всхлипнула Кэндис. – Не надо. Я не хочу. Джек оцепенел. Наконец он успокоился и поднял на Кэндис взгляд, полный такой же муки, которая терзала ее.

Он все еще сжимал ее лицо. Слезы сверкнули в глазах Кэндис. «Черт бы тебя побрал, Джек!» – в отчаянии подумала она. Если бы не он, Кэндис не оказалась бы в подобном положении. И тут она вдруг поняла, что Генри собирается ее поцеловать.

– Да уж, – отозвался он, входя в дом. Несмотря на теплую шинель, он дрожал. – Кто бы мог подумать, что здесь такие зимы? Я считал, что в пустыне всегда светит солнце.