Неукротимая Джо

Язык мой — враг мой. Франко Аверсано откровенно веселился, а Джованна кусала губы и не чаяла, как удрать с поляны. Полностью отдаться этому чаянию мешало воображение. Франко снимал рубашку нарочито медленно, и девушка вдруг очень живо представила, как помогает ему раздеться. Медленно расстегивает все до единой пуговицы. Стягивает черный шелк с могучих плеч. Проводит пальцами по груди, бронзовой от загара, мускулистой, горячей. Прижимается щекой к разгоряченной коже, вдыхает запах мужчины, осторожно касается губами маленького темного соска…

— Ты часом не в трансе, Джо? Не выспалась сегодня?

— А? Да, пожалуй. Доди вскочила на заре.

— Вчерашний вечер… Ты нормально себя чувствуешь?

— Вечер был прекрасный. Я получила массу удовольствия. Доди тоже.

— Это хорошо. — Я как раз хотел пригласи тебя еще разочек. Надо же показать тебе пресловутые подземелья.

— Ты серьезно?

— Абсолютно серьезно.

И медленно провел травинкой по ее голой руке. Джованна была так напряжена, что едва не взвилась в воздух. Франко ухмыльнулся.

— Держу пари, ты все так же боишься щекотки.

— Да ну тебя. Расскажи о подземельях.

Расскажи мне хоть о биноме Ньютона, только не смотри своими серыми глазищами и не давай мне думать о том, как мы могли бы заниматься любовью в этих самых подземельях… Шелковые путы… Темные своды… Ты случайно не садо-мазо, Джованна Кроу?

— Подземелья у меня хорошие. Темные, тихие и сухие.

— Это плохо.

— Почему?

— Подземелья должны быть сырыми. У пленников всегда бывает чахотка от сырости.

— Нет, у меня сухие. Там песочек. Еще там тепло…

Она изо всех сил держалась, чтобы не открыть глаза. Этот растленный граф накручивал на палец прядь ее золотистых волос, а значит, был совсем близко. Если она откроет глаза, то утонет в его взгляде…

— Там никто не мешает…

— А для чего они служат в наши дни? Что там делать?

— Зависит от того, с кем туда пойдешь. Купаться пойдем?

От неожиданности она открыла глаза — и мгновенно совершила ошибку, причем непроизвольно. Вместо того чтобы отшатнуться, придвинулась. Теперь Франко нависал прямо над ней, и ее кожа горела от жара его тела. Серые глаза смотрели насмешливо, горячо, пугающе, и немыслимые губы изогнулись в улыбке, не злой, не презрительной, а дружеской, почти нежной. Если он чуть наклонится вниз, то они поцелуются…

— Ку… купаться? Я не думала…

— День жаркий, освежимся. Бежим!

Она вскочила и помчалась за ним, даже не задумываясь, что делает.

Куда, спрашивается? Купальника-то нет…

Все равно. Лучше прыгнуть в воду в одежде, потому что иначе она сейчас сгорит от желания и совершенно неприличных фантазий, переполняющих ее пылающую голову.

Они ворвались в воду озера с разбега, и Франко поймал ее на руки, а она завизжала и задрыгала ногами, и тогда этот негодяйский граф поднял ее и со всего размаха забросил далеко в воду, и она утонула на секундочку, а потом вынырнула, хохоча от восторга и облегчения.

Теперь можно беситься и смеяться, нырять и жмуриться от воды — но он не поймет, ЧЕГО она хочет больше всего на свете.

И они снова хохотали, и брызгались, и топили друг друга в звенящей воде, и цивилизация слетала с них, словно шелуха, — не было больше надменного аристократа Франко Аверсано и молодой деловой американки Джованны Кроу, были мужчина и женщина, и плевать, что мокрая футболка облепила тело так, что сделалась невидимой, потому что Джованна доверяла этому мужчине, доверяла все, что угодно…

Потом Франко подхватил ее на руки и вынес из воды, а Джованна болтала ногами и хохотала. Он принес ее на секретную поляну — здесь Джованна несчетное количество раз пряталась в детстве, будучи уверена, что именно тут живут феи.

Он опустил ее прямо на густой мох, но рук не разнимал. Девушка перевела дух от смеха и хихикнула напоследок.

— Отпусти, феодал.

— У меня идея получше.

— Какая же?

Вместо ответа Франко молча привлек ее к себе.

7

Она не знала, что может быть вот так — горячо и холодно, стыдно и весело, хорошо и страшно.

Она не представляла, что поцелуй может довести до оргазма за несколько секунд.

Она не верила, что страсть может заставить забыть обо всем на свете.

Руки мужчины были нежнее шелка, губы мужчины были настойчивы и искусны, тело мужчины расплавило ее плоть и превратило кровь в жидкий огонь.

Джованна умирала от счастья и любви в руках Франко и не могла отвести взгляда от ослепительных серых глаз, на дне которых мелькали золотые искорки.

Честная девушка глубоко внутри нее храбро попыталась соблюсти девичью честь.

— От… пусти меня, Фран… ко…

— Нет, Солнышко. Я слишком долго тебя хотел и ждал. Теперь я не могу тебя отпустить. Я умру.

— Я уже умираю… Почему так горячо?

— Это очень теплая футболка… Мы ее сейчас снимем…

И ладони его легли ей на обнаженную грудь и Джованна выгнулась от сладкой боли и счастья, раскрываясь навстречу Франко, словно цветок.

Ее тело пело в его руках, словно скрипка Паганини. Франко больше не мог сдерживаться Его губы скользнули по горячей и нежной коже, обхватили нежный бутон напряженного маленького соска…

— Я умираю, Франко…

— Нет, маленькая. Мы только начинаем жить…