Неукротимая герцогиня

– Еще бы! Знаешь, сколько яиц, сметаны да сахару тетушка Франсуаза в тесто вбивает? Как на Пасху! Угостись булочкой – язык проглотишь! Меня бы так кормили!

– Ты сама, как булочка! Слушай, и вправду вкусно! Вот так всегда: всякую нехристь булками ублажают, а честный работяга серые лепешки ест!

– Но зато и распарывать тебя не будут!

– Это точно. – Жерар выставил Жаккетте пустую корзинку и занялся уборкой козлиной клетки. – А чё болтают, – говорил он, сметая с сетки помет, – будто графини в дальние края намылились? Ой! Вот паскуда рогатая, бодается, сволочь!

– Ты его крести! – мудро советовала снаружи Жаккетта.

– Какое крести! Его надо крестом промеж рогов двинуть, тогда враз Святым Духом проникнется! – орал разозленный наскоками козла Жерар.

– Не богохульствуй! – одергивала его набожная Жаккетта. – Лучше вон палку возьми! – Помоги, раз такая умная! – злился бывший кавалер, пытаясь добраться до дальнего угла клетки, где лежала солидная куча орешков, которую зловредный козел решил почему-то защищать до последнего.

– Еще чего! Чтобы я к дьяволу подошла! Твой кузнец с ним целуется, пусть он и подходит! – отрезала Жаккетта.

Нубиец равнодушно лежал в своей клетке, меланхолично жевал осточертевшие булочки и в перепалку не встревал.

Наконец Жерар отбил у рогатого его драгоценный навоз и с облегчением закрыл клетку.

– Легче с быком управиться! – вздохнул он и поплелся к выгребной яме.

Вывалив содержимое ведра, он, уже куда более веселый, вернулся к скучающей на бревнышке Жаккетте.

– А чего сарай без замка? – спросила она, нехотя вставая. – Вдруг сопрут что?

– А чё тут красть? – удивился Жерар, – Только козел да чернокожий заперты. Кому такое хозяйство нужно? Пошли провожу. Только ключи повешу.

Они дошли до кузницы, и Жаккетта увидела, как Жерар с порога вешает кольцо с ключами на гвоздь где-то у входа. В глубине кузницы мускулистые молотобойцы ахали громадными молотами по железяке, лежащей на наковальне. Жак Кривая Нога, вцепившись клещами в край железки, поворачивал ее под ударами и что-то командовал. По лицам и телам, отливающим в свете горна кирпично-красными тонами, тек пот.

– Так правда уезжаете или врут? – возвратился к так грубо прерванной козлом теме Жерар, подхватывая Жаккеттину пустую корзину.

– Уезжаем, – подтвердила Жаккетта. – Госпожа Жанна решила в Бретани жениха искать. Там, говорят, они попородистей и побогаче, чем наши.

– А ты тоже едешь или останешься?

Жерар опять, как при первой встрече, якобы машинально положил свободную руку на Жаккеттино плечо.

Ради пользы дела Жаккетта решила пока не обращать на этот жест внимания, полагаясь на защиту святой Агнессы и близость опушки рощи.

– Обязательно поеду! Я ведь госпоже Жанне волосы укладываю. Способней меня среди камеристок нету! – похвасталась она. – Так что я теперь везде с ней. А ты домой скоро собираешься?

– Да, может, в воскресенье пойду. Отцу мотыгу отнесу – сам ковал!

– Здорово! Я тебе узелок дам, моим занесешь. Сегодня вечером и отдам.

– Сегодня не получится.

Не выпуская корзины из рук, почесал в затылке Жерар и еще крепче обнял Жаккетту.

– Господин кюре решетку привез чинить, до ночи провозимся.

Роща кончилась. Жерар с сожалением, выпустил из-под руки Жаккетту.

– Ну ладно, тогда завтра занесу! – Жаккетта забрала свою корзинку и заторопилась домой.

К вечеру наползли нежданные тучи, и разразилась сильная гроза.

– Христианское ли дело по такой погоде невесть куда девчонку гнать? – риторически спрашивала тетушка Франсуаза затылок господина Шевро, который грелся у очага с полной кружкой в руках. – Вообще полный срам: как проклятая, два раза тесто заводи, булки пеки, ни днем ни ночью покоя нет. Где такое видано? Два раза в день сдобу печь? Что, один нельзя?! И главное, зачем?! Дьяволу в пасть. Расскажи-ка, Жаккетта, кому ты корзины с моей стряпней таскаешь!

– У кузнеца в сарае два черта сидят! – наверное, в пятнадцатый раз, но от этого не менее охотно, чем в первый, начала просвящать всех присутствующих Жаккетта. – Один – вылитый козел, второй – навроде человека, но оба черные, как закопченный котел! Булками кузнец того, который как человек, ублажает. Я без креста и молитвы в этот проклятый сарай и не вхожу. Знала бы заранее, что к дьяволу пошлете, господин Шевро, нипочем бы не согласилась!

– Обе дуры! – не снизошел до пререканий с женщинами управляющий. – Если человек звонкой монетой платит, так хоть пять раз в день печь будете, ежели понадобится! А ваши россказни про дьявола – глупая ерунда! Сколько черных козлов по дворам – и все черти? Жак просто попугал вас, чтобы любопытные бабские носы не совали по чужим углам. А про черного человека, то вообще не ваше дело! И нечего глупые языки распускать. Булки готовы? Так иди, девочка, иди. Плащ возьми, да корзину получше закутайте, чтобы стряпня, не дай Бог, не промокла. А ты, дорогуша, и так не размокнешь, не сахарная!

Выбравшись за крепостную стену, Жаккетта подставила разгоряченное кухонным чадом лицо тугим прохладным струям.

«Не иначе, Пресвятая Дева знак подает! – подумала она. – Сейчас надо нубийца вытаскивать!»