Неукротимая герцогиня

– Вот-вот – кивнула Аньес. – Один меня как ухватит за талию – мол, пойдем с нами… А дружки его гогочут во все горло! Ну, все, думаю, пропала: сейчас за угол заведут и… Я со страху как вцеплюсь ногтями в его щеку! Этот изверг от неожиданности руки-то и разжал! Я бегом – куда глаза глядят! В такое место забралась – никогда, думала, не выберусь! А кого ни спросишь, все не по-нашему бормочут!

– Так то ж бретонцы! – опять пояснил Большой Пьер. – У них язык не наш, совсем чудной.

– В общем, пока дорогу домой нашла, натерпелась страху! – Аньес совсем успокоилась и почти не плакала. – А все потому, что матушкин амулет не взяла от лихих людей! Но теперь даже спать в нем буду!

– Ну и правильно! – подытожила Жаккетта. – А на базар, к амулету в придачу, Большого Пьера бери. Или вон Ришара: парень здоровый, у любых лиходеев охоту лезть отобьет. А то вместе давай ходить будем.

Аньес вытерла слезы и, почему-то засмущавшись, тихо сказала:

– Тогда уж лучше пусть Ришар нас охраняет, чего Большого Пьера от дел отрывать!

– Ришар так Ришар. Вот повезло парню! И почему я не такой молодой! – засмеялся Большой Пьер.

Не одна Аньес, а вся челядь графинь де Монпеза чувствовала себя в Ренне неуютно: все было чужим, не похожим на родину.

Аквитанский отель казался осажденной неприятельскими войсками крепостью. Одна Жаккетта да, пожалуй, еще Большой Пьер не ощущали неудобств. Большой Пьер потому, что был старым воякой и привык чувствовать себя как дома в любом месте, где были еда, питье и охапка соломы для ночлега, тем более что в Бретани он бывал в молодости.

Жаккетте же было просто некогда отвлекаться на такие пустяки, хотя кроме родной деревни и замка Монпеза она ничего больше не видела. Со дня приезда Жаккетта ломала голову над новой проблемой: как извлечь Абдуллу из повозки и поместить его в безопасное место и где это самое место найти.

Пока что экипаж неразгруженным стоял во дворе. Мессир Марчелло, не тратя время на переезд в дом, быстро составлял заказанный трехмесячный гороскоп. Жаккетта кусачим цербером охраняла его покой, никого не подпуская к повозке и самолично выдавая Аньес и Шарлотте нужные для графинь платья и сопутствующие мелочи. Жаккеттой руководила конечно же не любовь к мастеру, ею владел голый расчет: так Абдулла был в относительной безопасности. Но это положение должно было вот-вот кончиться: мессир Марчелло дописывал последние листы.

От частых теперь упражнений по раздумью голова Жаккетты натаскалась по части разумных идей и, поднатужившись, выдала вариант: надо осмотреть чердак – идеальное место для духов, призраков, разноцветных дам и беглых нубийцев.

Чердак оправдал ожидания Жаккетты: там было пыльно, паутинно и темно. Кругом валялась какая-то старая рухлядь, наверняка еще с тех времен, когда отель принадлежал не графу де Монпеза, а другим хозяевам.

Стоя по щиколотку в бархатно-пушистой пыли, Жаккетта прикидывала, в каком углу поселить нубийца и как всю эту многолетнюю грязь хоть частично убрать.

Вошедшая во вкус думания Жаккеттина голова неожиданно родила сразу две умные мысли. Для начала надо на чердаке устроить место, где будут сушиться травы для кудрей Жанны – под это святое дело госпожа мигом прикажет вычистить чердак и запретит соваться туда посторонним. А Абдуллу можно обрядить в женские тряпки – и готова Черная Дама Абонда!

Спускаясь вниз, Жаккетта отчаянно чихала от набившейся в нос пыли и сильно уважала свою умную голову.

По времени драматический визит со счастливым концом оказался не столь долгим, и к полудню дамы вернулись домой.

Баронесса, сославшись на неотложные дела, тут же куда-то уехала. Судя по всему, она наконец-то почувствовала себя в родной стихии.

Мадам Изабелла, вконец расстроенная ужасным утром, даже не пообедав, отправилась спать, заказав мессиру Ламори успокоительный настой.

Так что итальянцу пришлось бросать недоконченный гороскоп и переквалифицироваться в лекаря.

Довольная победой Жанна поела в своих наспех обставленных покоях и занялась хозяйством: приказала отправить вино госпоже де Меньле.

Тут, в разгар хозяйственной деятельности, подоспела Жаккетта с претензиями на чердак. Дело действительно было стоящее, и шестеро молодцов, громко чихая, принялись скрести многолетнюю грязь.

Только к вечеру трио путешественниц опять собралось вместе на вечерней трапезе, но мысли и желания у всех были совершенно разными.

– Ах, мои дорогие, что я узнала! – со страшно загадочным видом щебетала баронесса. – Оказывается, красавчик Луи Орлеанский тайно обручился с герцогиней Анной! Это при живой-то жене! Надеется, что папа согласиться расторгнуть его брак с Жанной Французской… Вот почему герцог так охотно ему помогает! Завтра я вас, к сожалению, покину. Мне надо ехать дальше. Личные дела должны отступить перед общественным долгом, а коалиции нужны и мои слабые руки! Через несколько месяцев я вернусь в Ренн. Надеюсь, к тому времени наша Жанна будет чувствовать себя в герцогском дворце как дома!

У мадам Изабеллы тоже с каждой минутой крепло убеждение, что надо ехать домой.