Неукротимая герцогиня

Дело было так. Когда выжатый как лимон шевалье Жан вырвался на волю из цепких объятий темпераментной баронессы, он поспешил покинуть спящий сладким предутренним сном отель. Похищенную повязку мадам Беатрисы он повесил на факел у входа, резонно полагая, что таким сувениром хвалиться перед друзьями не стоит. (У придворных дам герцогини Анны лиловые повязки были не в почете. Так что выдать вещицу баронессы за Жаннину все равно бы не удалось.)

Утром одной из первых, захлопотала по хозяйству кухарка Филлшша. Она-то и обнаружила на вделанном в каменную ограду факеле эту лиловую штучку, чуть колышущуюся от легкого утреннего ветерка. Недолго думая Филлшша решила, что это чудо, ниспосланное Пресвятой Девой, бухнулась на колени и принялась горячо молиться.

В таком виде ее застал конюх Ришар, вставший пораньше, чтобы загодя накормить лошадей баронессы. Просвященный Аньес по части колдовства и проделок нечистой силы, он сделал прямо противоположный вывод и объявил находку кознями дьявола.

Утро разгоралось, разгорались и страсти.

Во двор спустилась Аньес, придирчиво осмотрела ленточку поклялась, что у госпожи Жанны такой сроду не было, и присоединилась к мнению Ришара. Филлиппа стояла на своем. Подошедшие лакей и посудомойка примкнули к ее лагерю.

Услышав шум, вышла на свежий воздух Жаккетта. Ни та ни другая версия ее не устроила, и она заняла пока нейтральную позицию. Решив, что дело серьезное, Аньес кинулась будить госпожу.

Жанна, услышав про происшествие, зевнула, сказала, что всыплет караульным, принимающим шлюх по ночам, повернулась на другой бок и снова уснула.

Мадам Беатриса вообще крепко спала, утомленная ночными забавами, не обращая внимания на переполох во дворе.

Ее камеристка не вытерпела и тоже спустилась посмотреть на чудо. Изучив взглядом подвязку, она испуганно созналась, что подобные есть у ее хозяйки. Но чтобы такая пикантная часть туалета солидной дамы оказалась в столь неподобающем месте в столь неподобающее время?! Быть такого не может!

Правда, у Аньес зародилось подозрение, уж не ведьмует ли мадам Беатриса по ночам… Но, вспомнив позорный провал с оборотнем, она промолчала. Молчал в тряпочку и Шарло, больше всех осведомленный о событиях этой ночи.

Поэтому собрание единогласно решило, что мадам Беатриса здесь ни при чем. Ее камеристка спорить не стала и пошла укладывать вещи. Она обнаружила пропажу одной подвязки, но благоразумно решила, что это не ее дело и лучше помолчать.

В общем гаме Жаккетта никак не могла определиться, чью же сторону принять, поэтому решила соединить два полезных дела и отправилась копать корни, благо госпожа Жанна с утра никуда не собиралась.

За раздумьями работа шла споро, и мешок быстро наполнялся. Набив его доверху, Жаккетта перекусила захваченной с кухни лепешкой, запила ее холодной водичкой из ручья, вышла на дорогу и отправилась в обратный путь.

Она шла, и думала. Если бы в карауле в эту ночь стоял не Шарло, а кто – нибудь другой, Жаккетта бы тоже поверила в чудо или проделку дьявола. Но к Шарло веры у нее не было, и она подозревала, что в этом деле он свою руку обязательно приложил. С другой стороны, Шарло страшной клятвой поклялся, что никаких женщин сегодня ночью не принимал, вот и думай, что же произошло!

Почти у самого Ренна Жаккетту нагнала небольшая процессия. Увидев копья, шиты, флажки, гербы и кресты, Жаккетта уважительно сошла на обочину. Мимо нее чинно проехали медленным шагом копейщики, неся на флажках копий, упертых в стремена, значки епископа Реннского. Его же герб был и на конных носилках, которые перемещали раскормленные нормандские тяжеловозы. Позади катился неуклюжий экипаж куда более скромного вида.

За раздернутыми шторками носилок были видны два монаха, ведущие беседу. Старший, упитанный не хуже своих лошадок, блистал лиловой роскошной сутаной и подбитой мехом мантией того же цвета. Его молодой прыщавый спутник был в обычном черном одеянии. Кланяясь епископскому поезду, Жаккетга, приоткрыв рот, смотрела на переливы лилового цвета епископских одежд. Потеснив все остальное, в голову ворвалась шальная мысль, что загадочная подвязка принадлежит именно этому лиловому патеру. Мысль ворвалась и прочно засела в мозгу. Но как столь деликатная вещь из гардероба епископа могла попасть во двор Аквитанского отеля, Жаккетта не смогла себе объяснить. Просто резко поверила и на том уперлась.

Когда Жаккетта вернулась домой, там по-прежнему царили разброд в умах и шатание по двору без дела.

Ну какая же тут работа, когда непонятно, кто из высших владык христианского мира почтил своим вниманием Аквитанский отель, Мать Божия или враг человеческий? Помимо этого философского вопроса возник и чисто практический: что же делать со злополучной находкой? Лиловая полоска ткани по-прежнему сиротливо висела на факеле. Снять ее оттуда смельчака ни из той, ни из другой партии не находилось. Проветрившаяся на природе Жаккетта предложила здравую идею.