Неукротимая красавица

Быстро одевшись, Патрик Лесли нашел капитана дворцовой стражи.

– Я хочу поговорить со всеми часовыми, которые несли службу ночью. Когда была последняя смена охраны?

– В шесть часов утра, милорд.

– А предыдущая?

– В полночь, сэр.

– Именно эти люди мне и нужны, капитан: те, кто нес службу после полуночи. Сколько человек было у замковых ворот?

– Шестеро: двое у главных ворот, двое у задней стены, и еще двое – у входа для слуг.

Патрик раздумывал недолго.

– Пришлите мне стражей, которые несли вахту у главных ворот.

Несмотря на неистовые чувства, раздиравшие его душу, он все же мрачно усмехнулся, узнав, что оказался прав. Верховой «гонец» в Гленкирк действительно проехал через главные ворота за несколько минут до пяти утра.

Через Барра, камердинера короля, он попросил встречи с его величеством и при этом дал достаточно ясно понять, что, если не получит аудиенцию, немедленно обратится к королеве. Меньше чем через час Барра провел его по тайному коридору к королю, который был еще в постели, страдая от похмелья не меньше, чем сам Гленкирк. Патрик не стал зря тратить время.

– Вы помните, чем мы с вами занимались этой ночью?

Король покраснел и пробормотал:

– Я был пьян.

– Мы оба были пьяны, но это не может служить оправданием для насилия. Знаете, она уехала – верхом, через главные ворота, около пяти часов утра. Я намерен извиниться за нее перед королевой и пуститься на поиски, а когда найду ее, встану перед ней на колени и буду просить прощения. Мне остается лишь молиться, чтобы простила. Если мне это удастся, то мы сюда больше не вернемся – останемся жить в нашем замке в Гленкирке, и, сохранив верность Стюартам, ни ногой больше не ступим в тот бардак, в который вы превратили двор.

– Даю вам свое позволение, – пробормотал, кивнув, Джеймс Стюарт.

Во взгляде, которым окинул его граф Гленкирк, вполне ясно читалось, что это его беспокоит меньше всего, а вот о том, что действительно терзало, все же спросил:

– Скажи мне честно, Джейми: моя жена стала твоей шлюхой по своей воле?

Стюарт долго молчал, затем опустил взгляд и едва слышно признался:

– Нет.

– Ублюдок! – не сдержался Гленкирк. – Не будь ты королем, я бы тебя прикончил.

Он развернулся и быстро покинул покои короля. Ворвавшись в собственную спальню и обнаружив там Эллен, до смерти перепуганную его внезапным появлением из стены, Патрик прогремел:

– Упакуйте вещи! Мы возвращаемся в Гленкирк, и ноги нашей тут больше не будет!

– Миледи… – попыталась было возразить Эллен.

Он не дал ей договорить:

– Уехала, сегодня рано утром! А теперь поторопитесь! Я хочу убраться отсюда еще до обеда.

Затем он направился к королеве и поведал только что сочиненную трогательную историю, будто их старшая дочь серьезно заболела и Катриона уехала рано утром, попросив его извиниться перед ее величеством. Поскольку до их возвращения может пройти несколько месяцев, граф Гленкирк предложил королеве продать должность, которую занимала его жена, кому-нибудь другому и даже выразил готовность оплатить ее лично, что позволило бы королеве пополнить свои финансы. Поскольку Анна постоянно нуждалась в деньгах, предложение графа оказалось для нее весьма выгодным. Кроме того, королеву в последнее время стало беспокоить, что вокруг трона крутилось слишком много молодых красавиц. Причем опасалась она отнюдь не за собственного мужа, которого ошибочно считала равнодушным к чарам придворных дам. Молодые красавицы привлекали внимание мужчин, и в среде придворных постоянно возникали конфликты, поэтому Анна решила назначить на место Катрионы овдовевшую дочь лорда Керра. Леди было уже за тридцать, к тому же красотой она не отличалась.

Покончив с протокольными обязанностями, Патрик Лесли приказал своим людям немедленно возвращаться в Гленкирк, а сам отправился в путь в одиночестве. Хоть Катриона и выехала на семь часов раньше, он был уверен, что нагонит ее, и не хотел, чтобы это произошло при свидетелях.

Всю дорогу он снова и снова перебирал в памяти события прошлой ночи, и теперь ясно видел то, что ранее не позволяла заметить уязвленная гордость. Кэт умоляла его покинуть двор, но он проигнорировал ее просьбы. Она не смогла пожаловаться ему на домогательства короля, опасаясь, что он не поверит, и оказалась в ловушке. Когда он вошел в спальню и застал короля, ласкавшего обнаженные груди Кэт, его первой реакцией был шок, а следующей – ярость, но не на Джеймса, а на свою жену. Как же он мог так опростоволоситься? За все эти годы она не дала ни единого повода в ней усомниться.

Перед его мысленным взором опять встало ее испуганное бледное лицо, отразившееся в большом зеркале. Позже, когда они попеременно насиловали ее, он видел в ее светло-зеленых глазах шок, отвращение, муку и, наконец, безразличие, что было страшнее всего.