Неукротимая красавица

– Ох, дети мои! Мои замечательные, восхитительные дети!

Она повторяла это снова и снова, и по лицу ее текли слезы счастья. Поднявшись, но не выпуская детей из объятий, она благодарно посмотрела на Ботвелла, и он понял, что поступил правильно.

Он тоже, но медленно, спустился по ступеням.

– Добро пожаловать в Эрмитаж, – сказал он юным Лесли.

– Благодарим вас, милорд, – ответил за всех четырнадцатилетний наследник Гленкирка, – за предоставленную возможность повидаться с мамой.

– В прошлый раз, когда мы виделись, Джейми, ты называл меня «дядя Френсис». Или, может, сейчас, когда ты стал почти взрослым, тебе предпочтительнее звать меня просто по имени?

Подросток перевел взгляд с графа на мать, явно испытывая смущение, и вдруг выпалил:

– Моя мама ваша любовница?

– Джейми!

– Нет, дорогая, он имеет право спросить, – сказал граф, поворачиваясь к юному Джеймсу Лесли. – Да, пока это так, но была бы женой, если бы не король, который зол на меня и не позволяет ей развод.

– Мама, а ты больше не любишь нашего папу? – спросила девятилетняя Бесс.

– Я люблю лорда Ботвелла, а с вашим отцом мы остаемся друзьями. Но хватит расспросов, пойдемте же в дом! Здесь, на улице, довольно холодно.

Они провели детей в уютную комнату с большим камином, и слуги поспешили подать разбавленное водой вино и сладкие пирожки.

– Дайте же мне насмотреться на вас! – не веря своему счастью, произнесла Катриона. – Ох, Джейми! Как же ты вырос! Когда мы с тобой виделись, ты был не выше меня!

– Следующей осенью собираюсь поступать в Абердинский университет, – с гордостью сказал сын. – Весной мое место пажа у кузена Роутса займет Роберт.

– Я так горжусь тобой! – произнесла Кэт так радостно, что он на время забыл про всю свою гордость и прижался к ней.

Затем взгляд графини перешел на двух младших сыновей: семилетнего Колина и шестилетнего Робби. Колин тоже служил у графа Роутса и уже начал приобретать повадки придворного, а самый младший сын все еще жил в замке Гленкирк и пока что оставался неотесанным горцем.

– А почему не приехали Аманда и Мораг? – всполошилась Катриона. – Они здоровы?

– Малы еще, – заявил Робби с видом изрядного превосходства.

Бесс послала ему такой презрительный взгляд, что Катриона сразу вспомнила бабушку Мег и рассмеялась.

– Боже, моя дорогая! Ты такая хорошенькая! Пройдет совсем немного лет, и станешь настоящей красавицей!

Личико Бесс покрылось очаровательным румянцем.

– Бабушка Мег сказала, что не переживет, если мы все уедем на Рождество, поэтому оставила Аманду и Мораг дома. Говорит – вы поймете.

– Я понимаю, моя хорошая, и очень рада видеть всех вас! Как долго вы сможете пробыть здесь?

– Мы с Колином должны вернуться в Эдинбург к Роутсам не позже чем через неделю после Двенадцатой ночи, – сказал Джейми. – Бесс и Робби могут оставаться хоть на всю зиму.

– Ботвелл, ну как ты мог? Почему ничего не сказал? Мы наняли бы для них учителя! Не могут же они провести без занятий всю зиму!

Френсис рассмеялся.

– Тогда не получилось бы сюрприза. А что касается занятий, то чем я не учитель?

Присутствие в Эрмитаже детей раскрыло новую грань характера Хепберна. Он сразу их полюбил и баловал тайком от Кэт. После неловкости первых дней, вызванной ситуацией с их родителями, юные Лесли-Гленкирки расслабились и освоились в Эрмитаже, с удовольствием общаясь с графом. Как досадно, думала Катриона, что Маргарет Дуглас не воспитала в своих детях любовь к их отцу.

Френсис так мечтал об их общих детях, что однажды ночью, глубоко войдя в нее, воскликнул:

– О, моя любовь! Подари мне таких же сыновей и дочерей! Мы будем их любить и вместе воспитывать уже в новом веке.

Катриона тоже страстно хотела ощутить новую жизнь в своем чреве. Если бы она была уверена, что ее беременность смягчит короля и он оставит их в покое, то непременно пошла бы на это, но, слишком хорошо зная вероломство Джеймса, не могла рисковать. Если сейчас король против Ботвелла использовал ее, то потом самой ценной фигурой в его играх станет их ребенок. Но ей так хотелось подарить ребенка Френсису Хепберну, что сердце сжималось.

Глава 30

В рождественский вечер, когда все обитатели Эрмитажа сидели за праздничным столом, в замке появились два посланника с гербами герцога Леннокса, и Ботвелл уединился с ними почти на час, а вернувшись, тихо сказал Катрионе:

– Рано утром мне предстоит отправиться в Эдинбург. Не говори детям, чтобы не портить праздник.

После ужина он предложил мальчишкам выйти на улицу сыграть в керлинг, а Кэт попросил проследить, чтобы новоприбывших накормили и устроили на ночлег.