Неукротимая любовь

Но что делать – любимый мужчина говорит, что она лучший специалист и без нее в Челябинске никак. В общем, на неделю.

Благотворительная ярмарка, сироты или какие-то вымирающие животные, надо, кстати, проверить, кто из них в этом году. Щедрый взнос у Наташи на глазах. Шампанское? Еще?

С утра они пьют чай из чашек с блюдцами, она снова подкалывает и сидит у него на коленях. Вот это счастье. Он нюхает ее волосы. А потом вместе едут на работу, и вместе выходят из машины, и едут в лифте. И он целует ее в своем кабинете.

А потом садится сочинять эсэмэс для Тани. «Прости…», «Мне нет оправдания…», «Ужасно сожалею…», «Мучительно больно…». Может быть, уволить Таню к черту? Это бы сняло ряд вопросов, но…

«Таня! Нам надо расстаться. Извини. Я люблю Наташу, мы снова вместе». Отправить эсэмэс.

Ответ от Тани. Селфи из номера гостиницы. Голая она. За окном Челябинск. «Прилетай, соскучилась».

– Ну так как?

– Что?

– Вешаем над зеркалом или у окна?

Они с Наташей в столовой, едят голубцы с подливой.

– Извини, отвлекся.

– Что с тобой сегодня?

– С филиалом проблемы. Вечером срочно вылетаю в Челябу.

От перемены мест…

Он был пухлый и розовый. Мама брала его за щечки, нежно притягивала к себе и целовала сперва в губы, а потом в каждую ямочку.

А сейчас он просто толстый. Да что там говорить – жирный. И снова сидит и ест. Да что там говорить – жрет.

Он работает в соседнем офисе и приходит смотреть на Нее. Уже два года.

Ее зовут Софья, как Ковалевскую. Сперва боялся поднять на нее глаза, уткнется в меню и тычет пальцем. А теперь у них отношения.

– Здравствуй, Паша.

– Здравствуй, Софья.

Дурацкая краска заливает лицо, стоит только заговорить с ней.

– Ты сегодня рано.

– Шеф на конференции, а я вот…

– Проголодался? – Она улыбается, а он краснеет еще больше. Конечно, чего от жирных ожидать. – Тебе как обычно?

Он от смущения только кивает. Она отходит к кухне: салат русский, борщ, бефстроганов с картошкой.

– Гы… Софкин бойфренд пришел.

– Ого! ВИП-клиент, без него наш рестор загнется. Он нам всю кассу делает. Софка, ты иди в зал задом покрути.

Дежурные шуточки администратора Андрея. Вот перед кем она покрутила бы задом. Да что там говорить – крутит.

– Да ну вас, придурки.

Один раз Паша увидел, как Андрей хлопнул ее пониже талии. Как же ему хотелось быть стройным и высоким, чтобы медленно встать из-за стола, подойти через весь зал к Андрею и красиво, по-киношному ударить кулаком в зубы. Одного раза достаточно. Он сжал вилку до белых костяшек и заметил, что Соня хохочет – пощипывания Андрея ей приятны. Тогда и бить вроде как не за что. И худеть… и надеяться…

Софья знала о его чувствах. Делала вид, что не знает, но знала. Было приятно знать, что в мире есть человек, который так бескорыстно ей предан. Эта мысль успокаивала.

Окна его лаборатории она нашла случайно. Шла на работу, а ноги не шли. Остановилась покурить, села на лавку и за огромными окнами на первом этаже увидела знакомый силуэт.

Он в белом халате, а перед ним штатив с колбами. Из длинной пипетки он медленно раскапывал реагент. Капнет, склонится над тетрадью – запишет. Она представляла, как этими белыми, мягкими пальцами он расстегивает маленькие пуговички на ее кофте, это действовало терапевтически.

Она давно все перекуры проводила под окнами его лаборатории. Один раз привела напарницу, длинноногую Риту. Ритка затянулась, посмотрела в окно и сказала с отвращением:

– Смотри! Жиродобина, тот, что у нас всегда обедает. Он что, здесь работает? Вот уж тоска так тоска. Пойдем лучше под крыльцо. На тачки клиентов поглазеем.

Соня засмеялась и пошла за Ритой. Нельзя было не смеяться и не пойти было нельзя, все же странный у нее фетиш.

А на день рождения он подарил ей цепочку с кулоном. Камень полудрагоценный, металл – серебро. Положил в коробочку с чаевыми. Она отошла к стойке, достала украшение, погладила камушек пальцем и одними губами шепнула: «Спасибо». Он покраснел и кивнул. Сослуживцы подарили ей кекс. Андрей гоготнул, что маловат, все свечи не поместятся. Клюнул в щеку и ушел. Софья надела цепочку на шею, накинула пальто и пошла курить.

А недавно она застала Его с ней. С другой. Они стояли около штатива, он показывал на чашку Петри и что-то объяснял. А потом они засмеялись. И ее кудри радостно запрыгали пружинками дисульфидных мостиков. Она положила руку ему на запястье. Соня щелчком выбросила сигарету и расстроилась – дура!

Паша сидит за «своим» столиком, а рядом Разлучница. Она рассказывает что-то о расшифровке генома, но он ее не слушает. Просто смотрит, потому что она просто есть. Сидит рядом, и можно до нее дотронуться в любой момент. Хоть бы даже и на глазах у Софьи, которой у него никогда не было. Вот и вся разница.

– Привет.

Соня не будет здороваться с Ней. Только с Ним. Не из мести, а просто нет желания.

– Привет, Софья.

Разлучница щелкает пальцем в меню:

– Я буду это.

Соня кивает.

– Тебе как обычно?

– Нет, я буду то же самое.

– Салат из рукколы?

Он смотрит на Разлучницу и слегка морщится.

– Ты правда выбрала салат из рукколы? – глубоко вздыхает и решается: – Салат так салат.