Неукротимая

– Прошу простить меня за то, что перешел границы дозволенного. Я не должен был ничего говорить.

Итан покачал головой, обходя молодого слугу с кипой сложенных постельных принадлежностей.

– Тебе не за что извиняться, я же сказал тебе говорить свободно. Но мои отношения с отцом – это мое личное дело. Тебе не нужно думать об этом.

– Обычно это не…

– Не настолько очевидно?

Он был прав. Помимо нескольких более суровых уроков, когда Итан был младше, Сулиан обычно наказывал его способами, которые внешне не были заметны двору. Как бы сильно ни ненавидел его любящий отец, было недопустимо, чтобы его наследник бродил по замку с подбитым глазом.

– Я знал, что произойдет, если вернусь без Вэры. Ничего такого, – сказал Итан, пожимая плечами. Чего он не добавил, так это того, что ему пришлось понести наказание за всю свою охрану.

– А Гибсон?

Глаз Итана дернулся, но в остальном он сохранил непроницаемое выражение лица.

– А что с ним?

Коулман в нерешительности потер рукой подбородок.

– Был ли приведен в исполнение его… приговор за содействие ее побегу?

Итан протянул руку и схватил охранника за плечо, сжав его. Возможно, он и доверял Гибсону, но Коулман тесно сотрудничал с ним в течение многих лет.

– Он умер с честью, Уэс. Я даю слово.

Коулман снова кивнул, его лицо было напряженным. Итан ненавидел эту часть игры, постоянную ложь и скрытность. Особенно в адрес Коулмана, которого он знал всю свою жизнь и считал настоящим другом.

Он просто хотел быть честным в своих желаниях и планах и чтобы его люди по-прежнему гордо следовали за ним. Но из всех них Гибсон был единственным, кому Итан мог полностью довериться, и ирония этого не ускользнула от него.

К счастью, ему все равно пора было проверить, как там бедняга-охранник. Они должны были поболтать, и Итан отчаянно хотел отвлечься. Поэтому, когда они с Коулманом наконец подошли к его комнатам, Итан остановился, качнув головой в сторону коридора.

– На вторую половину дня ты свободен.

Коулман вздрогнул, поворачиваясь к нему.

– Ваше Высочество…

– Тебе нет необходимости стоять у моей двери весь день, со мной все будет в порядке. Я просто собираюсь отдохнуть и привести себя в порядок, а потом поищу компанию гораздо более интересную, чем ты, – солгал он, преувеличенно подмигнув. – Или, может быть, ты захочешь присоединиться?

Это не было абсолютной ложью. Итан действительно планировал найти более интересную компанию, но это был не тот интерес, который Коулман смог бы понять.

Лицо охранника сморщилось, но он усмехнулся, веселье сменило нерешительность.

– Мне придется отвергнуть это предложение. Боюсь, я просто не испытываю к вам тех же чувств, Ваше Высочество.

– Зря. Мне сказали, что ночь, проведенную со мной, невозможно забыть.

Глаза Коулмана забегали по лицу Итана, без сомнения, подсчитывая множество разноцветных синяков, которые теперь украшали его.

– Однажды я споткнулся и приземлился лицом в лошадиное дерьмо. Это тоже было весьма запоминающимся событием.

Искренний смех вырвался из груди Итана, удивив их обоих.

– Справедливо. Тогда, наверное, я просто приму ванну.

– Позовешь меня, если я тебе понадоблюсь?

– Конечно, – сказал он, снова качнув головой в сторону коридора. – А теперь иди. Наслаждайся небольшим перерывом.

Итан подождал, пока Коулман не зашел за угол, а затем развернулся и направился в противоположном направлении.

Перевод Гибсона в дворцовый лазарет был безрассудным и рискованным, но наличие целителя, который ухаживал бы за ним, было необходимо. Итан давным-давно понял, что ключ к тому, что ему нужно, – в хлебных крошках, которые оставили по пути, их нужно было только собрать.

Как наследный принц он точно не мог быть замечен несущим по коридорам предателя-охранника, особенно того, кто должен был быть мертв, поэтому ему пришлось рискнуть, доверив часть правды Хейзу, но это того стоило.

Хейз, конечно же, и глазом не моргнул, радостно прошествовав в камеру, чтобы перекинуть потерявшего сознание Гибсона через плечо. Временами он мог быть несдержанным, как, например, в тот день, когда сорвался и напал на Вэру, но был лоялен в других важных вещах.

Будучи незаконнорожденным, он рос в борделе, и никто его не воспитывал. Хейз прекрасно понимал, что быть членом гвардии Итана – это самая большая власть, которой он когда-либо сможет обладать. Итак, хотя Итан никогда бы не доверился этому человеку полностью, он доверял ему настолько, чтобы держать в курсе насчет Гибсона.

Чувствуя нетерпение, Итан ускорил шаг, насколько позволяло его избитое тело, и спустился по последней лестнице, ведущей в лазарет. Он считал каждый шаг, чтобы отвлечься от приступов боли, отдававшихся в ногах, и завернул за угол, едва не налетев на молодую женщину, взбегавшую по ступеням.

Она взвизгнула, отступая назад и споткнувшись о ступеньку, прежде чем прижаться к стене. Он уловил тот момент, когда ее глаза сфокусировались на чем-то помимо его внешнего вида, и девушка поняла, кто он такой.