Неукротимое сердце

Она подумала, закончил ли церковный сторож Эбенезер Фарриш новый надгробный памятник. Он был хорошим другом отца и держал небольшой деревянный магазинчик в конце деревни. Фарриш был с контрабандистами, когда их кеч был захвачен в ту июньскую ночь правительственной шхуной. Говорили, что это судья Говард из замка Менхерион навел таможенников на след, поскольку, с тех пор как он приобрел поместье последнего из Мухьюнов, он вложил весь свой капитал для его поддержания и ему хотелось получить вознаграждение для уплаты налогов. Так или иначе, но он был на борту «Адвента», когда осматривали кеч. Когда корабли встали борт о борт, кое-кто приготовился к сражению. Тогда капитан Маскелайн вытащил пистолет и выстрелил в лицо Йо Пенхоллоу с расстояния всего лишь в два планшира. После полудня в День Иоанна «Адвент» привел кеч в Мунтайд, и отряд полицейских проконвоировал контрабандистов через реку Тэймар в дартмурскую тюрьму. Заключенные брели через деревню, скованные по двое, а жители стояли у дверей своих домов или шли за ними. Люди поддерживали их добрыми словами, поскольку многие арестованные были из соседних мест, Боджина или Лаунсестона. Женщины жалели жен узников. Тело отца осталось на кече.

С тех пор эта ужасная сцена крепко засела в голове у Кейт. Она снова взяла ром у Ол'Пендина. Ей было так плохо от страха, что она ничего не слышала из сбивчивых рассказов старика. Ей хотелось поговорить о своих опасениях и заглушить их, поделившись ими с кем-нибудь. Она прикинула, кто бы мог выслушать ее и хоть ненадолго избавить от мучительных переживаний, проявив свой испуг. Никто не приходил на ум. Ол'Пендин уже знал о ее страхах и не особенно реагировал на то, что Кейт говорила ему. Единственная, на кого могли произвести впечатление ее рассказы, была Энни — девушка, иногда приносившая в гостиницу спиртное. Но доверяться людям, которые работали на тебя, было неблагоразумно. Она подумала о Сине, но он мужчина. Он только поцелует и посмеется над ее страхами.

— Я рад, что этот поход закончен, — сказал Ол'Пендин. — Если бы мы заметили этот корабль по курсу часом раньше, до наступления темноты, нас бы уже не было здесь. — Ол'Пендин сделал паузу. — Я подумывал бросить это дело после еще нескольких походов. Раньше все было по-другому. Тогда у тебя были большие возможности, а сейчас в море полно военных кораблей. Они быстроходнее и имеют много пушек на борту, которые сразу пускают в ход. Да и люди не те. Сейчас ты вынуждена набирать команду из всякой тюремной швали от Англии до Африки. — Ол'Пендин сплюнул.

— Какая разница? — мрачно заметила Кейт.

— Ну, может быть, никакой, — сказал Ол'Пендин. Он медленно встал и потянулся. — Я полагаю, мне следует осесть на берегу, и я готов к этому.

Кейт кивнула, не взглянув на него.

Когда Ол'Пендин ушел, Кейт поднялась и прошлась по палубе туда-сюда дюжину или более раз. Теперь дул западный ветер с пролива Св. Георга, да так, что все деревья на побережье согнулись. К утру должен быть шторм. Ветер ломал ветви от стволов и швырял их в море. Волны начали нарастать, поднимаясь с обманчивой, тяжелой медлительностью, как будто морс было густым ямайским сиропом. Бриг мчался с оголенными мачтами, за исключением кливера и шпринтового паруса, которые гнали его на восток, так что только узкая корма принимала на себя нарастающие удары волн. Корабль скользил по маслянистым серым длинным волнам, задирая кверху бушприт и зависая в таком положении на несколько минут, прежде чем по капризу ветра и воды снова опуститься вниз.

Находясь на палубе «Золотой Леди», Кейт вспомнила, как девочкой стояла в дверях гостиницы со своей матерью — милым созданием во всем розовом, белом и золотистом, с мелодичным уэксфордским акцентом. Из горла Кейт вырвался звук — еле слышный, чувственный, яростный, перерастающий в рев животного, низкий и грубый, доходящий до стона, похожего на рыдание, когда она вспомнила лицо матери и то, как таможенники двигались на лошадях сквозь толпу, которая начинала беспокойно суетиться при их приближении. Кейт безучастно наблюдала эту сцену, пока с губ ее матери не сорвался резкий низкий звук. Она услышала ее прерывающееся дыхание. Затем мать бросилась в толпу, стремительно, как девчонка, и, пока Кейт стояла у дверей, застыв, словно изваяние, она вытянула руки и ухватилась за уздечку лошади капитана Маскелайна.

— Ты убил его! — пронзительно закричала она. — Ты убил его!

Кейт увидела, как в руке мужчины в небо взметнулся хлыст и, со змеиным свистом и шипением полоснув по лицу матери, рассек ей щеку до кости.