Неукротимое желание

Но у этой силы не было, верный признак, что она большую часть жизни, если не всю, была отрезана от своей расы.

Новая Радиан Диких скорее всего воспитывалась людьми и считает себя человеком.

Черт.

Идя вперед он наступил на ветку, которая хрустнула, привлекая к нему ее дикий, наполненные ненавистью взгляд.

– Мама, наверно, услышала нас на кухне и попыталась пойти за мной. Ты ее убил! – Эмоции кружили вокруг нее, словно дикий огонь под ледяным дождем.

– Она не умерла. – Его ботинки погрязли в мокрой траве, когда он встал рядом с Радиан. – Я могу чувствовать ее жизненную силу. – Слабую силу. Жизнь женщины держится на волоске. – Она человек и не твоя мама.

Вместе с невеселым смехом изо рта Радиан раздалось недоверчивое фырканье.

– Ты в курсе, что ты – больной? Просто оставь нас в покое.

– Радиан…

– Не называй меня так.

– Я не знаю твоего имени. – Убирая мокрые волосы с лица, Лион осознал, что у него ничего не получалось. Он не подходил на роль воина, который должен был вернуть ее к своей расе. Тай включил бы обаяние. Вайпер рассмешил бы.

Лион не мог предложить этой женщине нежность. Как, впрочем, и любой другой. Он – лидер. И избранной просто придется делать так, как он сказал.

– Меня зовут Кари. Просто… – гнев покинул черты ее лица, а на глаза навернулись слезы, заливая лицо, – помоги мне. Прошу. Она прямо тут умрет, если я не занесу ее в дом. Я дам тебе все, что захочешь, только помоги мне спасти ее.

От ее мольбы, произнесенной дрожащим от отчаянья голосом, его решимость поколебалась, обрушив на Лиона чувство вины и неприятное осознание нанесенного им вреда, пока он пытался забрать Радиан из мира людей с изяществом яростного неустрашимого воина.

Кари, спотыкаясь на мокрой земле, пошла к задней двери, в ушах отчаянно бился пульс, когда она посмотрела через плечо на незнакомца, несущего ее маму. Ужасающая ирония в том, что ее похититель единственный, кто мог не дать ее маме умереть под дождем.

Она придержала ему дверь, а затем побежала к телефону.

– Нужно вызвать скорую.

– Кари. – Голос мамы стал тонким, как изношенный хлопок. – Не надо. Доктора ничего не сделают.

От внезапного раската грома в окнах задребезжали стекла и погас свет, погрузив их в кромешную тьму. Телефон в ее руке отключился. В порыве беспомощной ярости Кари со стуком кинула его на подставку. Без электричества они в ловушке. Мобильные здесь никогда не работали, а ближайший сосед находился на расстоянии в четверть мили.

– Отнеси маму в машину, я сама отвезу ее в больницу.

– Кари, нет. – В слабом голосе мамы звенела решительность. – Останемся здесь.

Кари хотела закричать от разочарования. Но вместо этого, порылась в ящичках и отыскала фонарики. Если они останутся здесь, маме нужны одеяла и полотенца, сухая одежда и вероятно чай, чтобы согреться изнутри. Кари отказывалась позволить ей умереть от переохлаждения. Только не от этого.

Щелкнув фонариками, она разрезала темноту двумя лучами света, освещая здорового, мокрого мужчину, с которого капала вода, он на удивление бережно держал на руках ее маму. Выражение его лица по-прежнему было закрытым, но уже не такое холодное и отстраненное. Но эта крошечная мягкость не ослабила ее настороженность по отношению к незнакомцу. Но боялась она только за маму.

Кари повернулась в сторону гостиной и указала ему следовать за лучом света фонарика.

– Положи ее на диван. – Один фонарик она оставила на журнальном столике, а со вторым побежала к шкафу под лестницей и схватила пару одеял. Быстро вернувшись назад, она с головы до ног укутала промокшую и дрожащую маму, затем взяла полотенце и, опустившись на колени рядом с диваном, начала вытирать ей лицо, пытаясь не обращать внимание на незнакомца, который маячил за спиной Кари, как смерть с косой.

– Кари, ты не человек, – сказал он. – Териин. И у тебя метка избранной.

Его слова для Кари вибрировали, как неблагозвучные ноты. Он точно псих, но пока не мешает ей ухаживать за мамой, может петь дифирамбы любым народам, на которые Кари плевать.

– Ты думаешь, что твое место здесь, – продолжил мужчина глубоким, приятным голосом так противоречащим его абсурдным словам. – Но это не так.

Ресницы ее мамы дрогнули, приоткрыв глаза, она посмотрела на незнакомца и к боли в ее взгляде примешалось страдание.

– Прекрати, – полуобернувшись, зашипела на него Кари. – Что с тобой?

– Ты должна знать правду.

Кара повернулась к нему спиной, но он передвинулся и встал рядом, нависая над ней.

– Скажи ей.

– Сказать, что? – Но, когда Кари посмотрела на него, поняла, он смотрел на ее маму.

– Она заслуживает правды, – произнес он.

Кари встала на ноги, смотря прямо в глаза незнакомцу, гнев переполнил чашу ее терпения.

– Оставь ее в покое. Благодаря тебе, сегодня она много всего перенесла.

Во взгляде его янтарных глаза появился намек на сожаление.

– Я сожалею об этом, но ее время в этом мире почти истекло. Твое только началось. И ты должна знать правду.

– Какую правду?

– Что ты не ее дочь.

– Конечно, я ее дочь. – Но Кари поняла, что повернулась к маме, ища подтверждения… но в, наполненных слезами, глазах мамы плескалось лишь опровержение.