Неукротимый босс

Отлично. Давай тогда топай на кухню, чтобы малыш не слышал разговора. А то Матвей может и вспылить. И одному богу известно, чем это закончится.

Поэтому я и не смогла впустить Камиля. Мне нужно поговорить с Матвеем. А Камиль был на взводе. Боюсь, от столкновения мужчин вышло бы оооочень мало хорошего. Камиль, конечно, сильнее… но я не должна допустить драку и ругань на глазах у ребёнка.

Я вспылила, когда сказала, что бывший муж имеет право видеться с сыном. Разумеется, я так не считаю, просто очень цепануло замечание, что я жажду сближения с ним.

«Не надо мне ля-ля про ребёнка»…

Я не умею, как Мира, спокойно реагировать на подобные колкости. И в ответ могу высказать очень много всего лишнего. Но я сильно постаралась сдержаться и предложила просто успокоиться и обсудить всё немного позже. Камиль мог бы приехать, когда я Тёмку уложу. Мы бы спокойно поговорили. Наедине. Так проще было бы.

Мерзкая ситуация. Я и Камиля понять могу. Ясно же, отчего он закипел. А с другой стороны, я лично Матвея не звала.

Бывший позвонил мне, я ответила и отмахнулась: мол, не до тебя — гуляй дальше. Какой там приехать?! Ещё не хватало мне всякую заразу домой таскать!

Потом маму попросила сходить в аптеку. Ничего не предвещало беды, как говорится, но тут явилось это чудо с лекарствами. В общем, впустила его взглянуть одним глазком на ребёнка. И предупредить, чтобы больше такой наглости не было.

А ещё минут через двадцать постучал Камиль. У него были такие злые глаза… Я думала, он дверь вынесет. Орал как резаный. Ну не думал же, что мы там любовью занимаемся, в самом деле?! Как соседи ещё не выбежали концерт посмотреть. Удивительно.

Пока Тёмка старательно и со счастливой улыбкой закапывает машинки в бассейн, я на кухне колдую над кофе, едва сдерживая своё возмущение.

— Алин, ты извини, что я так. Просто иначе ты…

— По-другому не будет, ясно?! — резко оборачиваюсь, меча молнии. — Это не твой дом. Ты не можешь просто так заявиться: «Здрасьте, я тут мимо проходил». Ну так и надо было идти мимо. Где список взял?

Выплевываю слова с желчью. Мне кажется, я ненавижу этого человека. Не только потому, что он, вонзив нож в спину, бросил меня одну с грудным ребёнком, когда я не работала и полностью от него зависела, так ещё и потому что виноват в ссоре с Камилем!

— Ну я ж не ругаться пришел. Алин!

— Я спросила, где список взял? Маме звонил?

— Да. Попросился сам в аптеку сгонять. Она продиктовала.

— Не стоило утруждаться. Сколько я тебе должна?

Смотрю на его лицо и не понимаю, что в нем так меня привлекло. Далеко не красавец. Безответственный. Бесхребетный. Ленивый. Эгоист до мозга костей. Вот же дурой была! Круглой!

Матвей оказывается возле меня неожиданно и кладёт ладони по обе стороны от моих бёдер. Мы примерно одного роста, поэтому наши лица совсем близко. Заглядываю в его серые глаза. И для меня там ничего нет. Как сгоревшая пустошь. Огонёк вроде есть, а гореть-то нечему.

— Алиночка, ну прости ты меня дурака. Можно я иногда буду к вам приезжать? Пожалуйста.

Хватаю его запястья и в панике пытаюсь отвести в сторону. Но Матвей всё же крепкий — раньше регби занимался — не получается вырваться из кольца его рук.

— Отойди от меня.

— Алин…

Тянется ко мне корпусом, а я тяжело сглатываю. Черт, а! Нужно было всё же впустить Камиля!

— Живее. О-той-ди.

— Ну прости. Я дурак был. Правда, — его речь сбивчивая, тихая. — Я очень сожалею. Давай увидимся с тобой? Погуляем с Тёмой? В парк сходим, например. Ну пожалуйста, зверёчек.

От ласкового давно позабытого слова меня прорывает. Так меня называл только он. Зверёк. Зверёчек. Потому что всегда откусывалась больно и грозно. Потому что ссоры наши были дикие и неудержимые, а примирения — жаркие и такие же дикие.

— А не стремно тебе будет, Матвей? — я все же вырываюсь и отпрыгиваю в сторону, вздёрнув подбородок и скрестив руки на груди. — С такой страшной и толстой истеричкой на людях показываться?

Он мгновенно вскидывается.

— Я беру свои слова назад. Все до последнего.

— Да подавись ими. А к нам не подходи. Я бы ещё и прочерк в графе «отцовство» поставила. Уходи, Матвей.

— Вот так, значит? Ладно. Но никаких прочерков. Он мой сын. Да, я конкретно налажал. Но я хочу это исправить. Я всё равно вас верну.

— Матвей, очнись. Никаких «мы» больше нет. Ты можешь гулять и дальше сколько влезет. Ты свободен. Вали на все четыре стороны. У меня давно уже другой мужчина. И никогда я не предпочту ему тебя. В моей жизни больше нет свободного места.

Бывший немного оторопел. Открывает и закрывает рот.

— Я всё равно буду видеться с сыном.