Неукротимый Бру

— Я подумываю о том, чтобы вернуться на работу к отцу, в «Брубейкер интернэшнл», — неожиданно для себя сказал Бру и раскрыл Пенелопе объятия.

— Нет! — пылко воскликнула она.

— Нет? — Это не самый радующий ответ, какой он ожидал услышать. Бру медленно опустил руки.

— Не-е-ет! — снова воскликнула она и, вся дрожа, зажала рот ладонью. — Это невозможно! Ты слишком счастлив здесь, на ранчо. Нельзя заставлять тебя делать то, что тебе не по душе. Я бы чувствовала себя ответственной, если бы ты туда вернулся, а потом всю жизнь меня проклинал. — Уронив руки, она подняла полные слез глаза и тяжело вздохнула.

Бру покачал головой.

— Нет, Пенелопа. Я никогда бы тебя не проклинал. Я лю…

Она перебила его:

— Бру, тебе незачем меняться, разве ты не понимаешь? Ты замечательный. Такой, какой ты есть.

— Но, Пенелопа, выслушай меня, я хочу тебе сказать, что лю…

— Никаких «но». — Она прижала руку к его губам. — Я все поняла. И я люблю тебя так же, как и ты меня.

Она его любит?Не может быть. У Бру зазвенело в ушах, а колени ослабли. Он не ослышался? Его сердце пело от восторга. Неужели это возможно? После того, что он выделывал, пытаясь избавиться от нее, она любит его? Это чудо! Ему хотелось кричать о своем счастье на весь мир.

Сверкающими глазами он всматривался в ее лицо.

— Правда? — тихо спросил он и привлек Пенелопу к своей груди.

Она со вздохом кивнула и улыбнулась.

— Правда.

— Пенелопа! — Бру переполняли чувства. Обняв ее за талию, он вместе с ней раскачивался взад-вперед. — Я тоже, дорогая. Я тоже.

Дождь утих, успев промочить их обоих до нитки. Но ни Бру, ни Пенелопа этого не замечали, стоя у порога домика и крепко прижавшись друг к другу. Бру целовал ее висок, вдыхая запах ее волос, вымытых летним дождем. Рядом в луже весело купались воробьи, радостно и громко чирикая.

— Почему ты так уверена, что мне будет лучше на простой работе? — привлекая ее ближе, промурлыкал Бру.

Пенелопа сделала глубокий неровный вздох.

— Потому что ты сказал…

— Я наговорил достаточно глупостей. Продиктованных гордыней. — Бру вздохнул. — Но за последнюю неделю, и особенно за последний день, многое предстало передо мной совсем в ином свете. Мои прежние приоритеты вдруг сами исчезли. Отец прав. На свете нет ничего важнее семьи. — Он еще крепче сжал объятия. — И я понял, что мне все еще есть чему у него поучиться. А что для этого подходит лучше, если не работа бок о бок?

— Да, но он не собирается…

— Тсс, дай мне закончить. — Взяв ее лицо в ладони, он прислонил ее голову к своему плечу и погладил мокрые волосы. — Пенелопа, — начал он, гадая, слышит ли она, как колотится его сердце, — я серьезно сказал насчет семьи. Я хочу обзавестись своей собственной семьей.

Она замерла в его руках.

Рано или поздно придется все сказать, и лучше пусть это случится сейчас, решил Бру.

— А когда я думаю о моих будущих детях, то их матерью вижу тебя.

— Меня?!

Бру улыбнулся и положил подбородок ей на макушку.

— Да. Тебя. И если ты согласна иметь такого бестолкового мужа, я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Как можно скорее. Я люблю тебя, Пенелопа Уэйнрайт.

Отодвинувшись от Бру, Пенелопа смотрела на него.

— Еще никогда в жизни я не был так серьезен. — Он улыбнулся ей. — Там, в домике, когда Джим и Донни решали, кому из них меня прикончить, перед моими глазами промелькнула вся моя жизнь. И, откровенно говоря, ничего особенно хорошего я не увидел. Лучшими были те моменты, когда я был вместе с тобой.

— О, Бру! — изумленно выдохнула Пенелопа.

— Ты выйдешь за меня?

— Да, — сказала она, вспыхивая от счастья. — Да!

Бру со смехом подхватил ее на руки и закружил. Его переполняли радость и надежда.

— Что тебя так развеселило? — улыбаясь, спросила Пенелопа, когда он наконец поставил ее на землю. Впервые со дня их знакомства на его лице выражалось облегчение.

— Ты мне напоминаешь мою мать.

— И что в этом смешного?

— Ничего. Это потрясающе. Правда!

Не переставая смеяться, Бру поцеловал ее в щеку.

— А знаешь, — сказала Пенелопа, прижимаясь к его груди и не замечая, что их одежда вымокла насквозь и прилипла к коже, — я просто обожаю твоего отца. Из всех, кому ты мог бы подражать, он лучший.

— Ну, в одном можешь быть уверена, — сказал Бру, обнимая ее и увлекая к дому. — Когда мы вернемся домой, я пожму ему руку.

— За что? — спросила Пенелопа, ступая на порог.

— За то, что он подарил мне самую лучшую женщину на свете. — Подняв Пенелопу на руки, Бру остановился у двери. — Я люблю тебя, Пенелопа.

— И я люблю тебя, Конуэй, — подтвердила она, обнимая Бру за шею и прижимаясь к его губам.

— Знаешь, мне нравится, как ты это говоришь. — Их взгляды пересеклись. — Я, — прошептал он, — хочу внести тебя в дом и освободить от этих мокрых тряпок.

— Ага, ага, что-то похожее я уже слышала. — Она засмеялась, видя его смущение.

— Обещаю тебе. Больше никаких вечеринок, выпивки и танцев. Только вместе с тобой. — Его губы раздвинулись в улыбке, и на щеках появились ямочки.

— Я так и знала, что этим закончится, — вызывающе заметила Пенелопа, когда будущий муж перенес ее через порог.