Неукротимый: возрождение (ЛП)

— Да, — тихо согласилась я, борясь с улыбкой.

Вечер прошел идеально. Все уже поели. Дети наконец-то потеплели друг к другу и играли внутри всю ночь, пока маленькая Миа спала, несмотря на шум. Разговор был как фонтан, текущий и нескончаемый, полный радости и смеха, и по мере того, как ночь приближалась, я не хотела, чтобы наши друзья уходили.

Лили присоединилась ко мне на кухне, пока ребята продолжали общаться снаружи, загружая посудомоечную машину, я почувствовала как кто-то дернул меня за рубашку.

Пораженная, я посмотрела на своего сына. Его взгляд был прикован к маленькой девочке в балетной пачке и армейских ботинках. Он не обращался ни к кому из нас конкретно.

— Она не назвала мне своего имени. — Его голос звучал приглушенно. — Как ее зовут?

Он вел себя странно. Я на мгновение остолбенела.

Глаза Лили метались между нами, пока она не произнесла:

— Ее зовут Анджела, но мы зовем ее Энджи.

Легкая улыбка растянула его губы.

— Энджи, — мечтательно пробормотал он. И когда он посмотрел на меня и сказал то, что сказал, мое сердце остановилось. Он говорил спокойно, искренне, и в его тоне звучала такая решимость, что я поймала себя на том, что верю ему.

— Я собираюсь жениться на этой девочке.

У меня отвисла челюсть. Как и у Лили.

Но ЭйДжей этого не заметил. Он смотрел только на темноволосую, зеленоглазую девчушку, которая, очевидно, украла его сердце. Прежде чем кто-либо из нас успел заговорить, ЭйДжей упорхнул, вернувшись к группе детей, игравших у дивана, оставив нас с Лили ошарашенными.

Обретя голос, я сказала:

— Он не знает, что говорит.

Лили ухватилась за это.

— Точно. Он всего лишь маленький мальчик.

— Именно, — я выдавила из себя неловкий смешок. — О Боже, дети определенно говорят самые ужасные вещи. — Я облизала губы и запнулась. — Но все же. Может быть, нам следует…

Лили мягко добавила:

— … не рассказывать об этом парням?

Я была так рада, что мы были на одной волне.

— Да, — поспешно выпалила я.

И она кивнула, с трудом сглотнув.

— Согласна.

— Отлично.

— Круто.

И пока мы вежливо беседовали, я не могла не заметить, что ни одна из нас не могла оторвать глаз от того, как странно Энджи и ЭйДжей сидели вместе на диване. Энджи держала в руках свою портативную игровую консоль, без умолку болтая, объясняя цель игры, и пока она продолжала болтать, ЭйДжей внимательно наблюдал за ней, изучая ее лицо, мягко улыбаясь своим мыслям. И у меня болела грудь.

О, черт.

Мой сын влюблен.

***

В доме было тихо. Это само по себе было редким событием. Конечно, было еще рано, но тишина уже не была такой успокаивающей, как раньше. Особенно когда мне приходилось проводить время без моего сына. Тишина была пугающей, и когда я прокралась в его спальню и обнаружила, что он крепко спит, мое сердце успокоилось, и я снова позволила себе дышать.

Сидя на краю его кровати, я смотрела вниз на ангельское личико мальчика. Моя рука двигалась без подсказки, и, коснувшись его волос, я напомнила себе, что у нас все хорошо.

Мы в порядке.

Стараясь вести себя как можно тише, я дала ему поспать еще немного.

Босая и беременная, я добралась до холодильника и налила себе стакан апельсинового сока, а затем отправилась на поиски пропавшего без вести мужчины. Мы не часто просыпались порознь, но когда это случалось, мне становилось не по себе.

Это не заняло много времени, и когда я толкнула раздвижную дверь и встала в дверном проеме, одетая только в ночную рубашку, он пристально посмотрел на меня, прежде чем продолжить то, что делал. И с каждой прошедшей секундой веселье подступало к моему горлу, опасно желая вырваться наружу. Но я держала это в себе.

Вместо этого я прислонилась к дверному косяку и произнесла:

— Когда-то давно я думала, что ты бог. — Я отхлебнула сок. — А теперь посмотри на себя, стираешь белье, развешиваешь мои трусики и лифчики.

Я сдерживала смех, сколько могла, но когда его глаза прищурились, и он предостерегающе указал на меня, и пять моих бюстгальтеров свисающих с его предплечья, я проиграла битву, откинув голову назад и дав волю своему легкому смеху.

Он покачал головой, но я не упустила из виду, как дернулся уголок его губ.

— Иди ты, детка, — это прозвучало больше как «я люблю тебя, детка», и я не смогла стереть улыбку со своего лица.

С переполненным сердцем и толкающимся во мне ребенком я собралась уходить, и когда я это сделала, он крикнул:

— Знаешь, ты могла бы помочь.

Я остановилась в дверях, глядя на него, и мои брови поползли вверх.

Этот мужчина.

— Я стирала шесть долгих лет, дорогой. — Я начала закрывать раздвижную дверь между нами, нахально заявив: — Официально твоя очередь.

Он насмешливо уставился на меня через стекло.

Я послала ему воздушный поцелуй.

Он продолжал вешать мои трусики и лифчики на бельевую веревку. И я никогда в жизни не была так довольна.

Дни превратились в недели. Недели превратились в месяцы. Месяцы превратились в годы.